Ускользающий мир
Шрифт:
Женя не появлялась с самого утра, и Люк уже недовольно поглядывал на настенные круглые, как блин, часы. Он молча вышел из кухни, провожаемый четырьмя настороженными парами глаз. После его ухода беседа стала вялой, словно присутствующие держались только ради него.
Когда он проходил рядом с гостиной, то через плотно закрытую дверь различил звуки работавшего видения. Он лично спрятал пульт, чтобы Женя не смогла прослушать новости.
Женя не должны была знать о том, что действительно происходит. Люкка решил за них обоих, что, когда Роман
Он заглянул в гостиную. Девушка сжалась на диване, уставившись в мелькающие над видением картинки. Из косы выбились темные пряди, обрамляя ее лицо, белое, в цвет снега, под глазами проявились темные круги. Худенькие пальчики судорожно сжимали пульт, словно хватались за него, как за соломинку.
В комнате с высокими потолками и массивными диванами разносился бесстрастный голос диктора: "Незаконное проникновение в здание конторы хранителей, попытка двойного убийства, незаконный переход во вторую параллель на глазах у сотни мирных обывателей, бой посреди города…"
Женя не шевелилась, кажется, даже не дышала. Ее настырность, когда-нибудь загонит ее в гроб. Если девушка решала до чего-либо докопаться, то, как со спасением чужих жизней — будет нестись так, словно у нее сломались тормоза и не слышать запрещающих сигналов, пока не приложиться хорошенько.
Зло, ругнувшись сквозь зубы, Люк присел рядом с ней, вытащил из ледяных пальцев пульт и отключил видение. Она вздрогнула, словно выходя из ступора. Испуганные глаза бессмысленно посмотрели в его хмурое лицо. Девушка выглядела жалко.
Люк поднялся, отходя и понимая, что окончательного разговора все-таки не удастся избежать. Отчего-то именно с Женей ставить точку казалось болезненно тяжело. Ему нравилось в глубине души питать надежду, что они имеют права поступить по-другому.
— Почему ты не сказал мне? — От ее жалобного взгляда, наверное, растаял бы айсберг.
Люк пожал плечами:
— Я говорил тебе, что не смогу жить в это мире.
— О, да это могло означать что угодно! Люк, господи… Я так сожалею о том, что тебе тогда наговорила. Вместо «спасибо», ты услышал от меня… — Она запнулась, кусая губу.
Он промолчал. Слова каким-то странным образом застревали в горле, в душе возникло страшное подозрение, что он совершает ошибку.
— Люк, ты слышишь? Я пытаюсь извиниться. Ведь я не знала…
Она с трудом, на негнущихся ногах, поднялась с дивана и сделала к нему один осторожный шаг, заглядывая в глаза с преданностью бездомной собаки.
— Ты много не знаешь, Женя. — Как ни странно говорить вышло легко. Он остановил ее одним легким жестом руки и покачал головой, запрещая приближаться.
На ее лице отразилась безысходность, а глаза стали большими, почти черными, заполненными слезами. Она кусала губы, не зная, как поступить дальше.
— Сейчас
Люку показалось, что он, подлец, обижает ребенка. Внутри закипала злость.
— Я не затевал ссоры, Женя. Ты сама сделала свой выбор.
— А что мне оставалось? — Она всхлипнула, едва сдерживая поток слез. — Ты обвинил меня в ужасных вещах!
— Но ты ведь даже не попыталась переубедить меня. — Хмыкнул Люк, подняв одну бровь. — Я все понял, Женя. Честно. Мне не нужно повторять несколько раз. С этим мальчиком вы друг другу подходите: два желторотых школьника, полных подросткового максимализма. Отлично. Ты выбрала, я это уважаю.
— Я не выбрала! — Быстро затараторила она, протягивая к нему руки, словно пыталась остановить. — Все, что ты слышал, говорилось сгоряча!..
— Я не передумаю, Женя. — Мягко остановил он поток бессмысленных слов и пожал плечами.
Постояв мгновение, она буквально вырывалась из гостиной, как из клетки. По деревянной лестнице прогрохотали поспешные быстрые шаги, на втором этаже шарахнула дверь ее комнаты. Женя так и не соизволила спуститься вниз. Весь день Люк старательно не обращал внимания на укоризненные взгляды жены Бориса и острую ненависть, которую волнами источал Роман.
… Люку было мерзко даже представить, что его худенькую девочку могли трогать чужие мужские руки. Руки этого полубезумного опасного парня… Правда отдавала горечью — девушка с мужским именем Евгения не была особенной…
РОМАН
Он резко вскочил с кровати, все еще пребывая в темном глубоком сне. Сладкий цветочный запах позвал его тело за собой. Роман открыл глаза только, когда понял, что стоит уже в коридоре босой и в одних трусах, а по полу сильно тянет холодом. Диковато озираясь, он принюхался — до него донесся аромат жареного мяса, корицы Жениной энергии и сладковатой ванили агрессивного ловца Люкки. Смущенно помявшись на месте, Рома вернулся в темную комнату, озаренную светом уличного фонаря. Кровать тихо скрипнула под его весом.
Петр, похрапывающий на диване, даже не проснулся и только тихо фыркнул. Он почмокал губами и повернулся на другой бок.
Роман растер лицо горячими ладонями, и снова почувствовал тающий на языке необыкновенный вкус, от которого сердце сладко заныло. Руки тряслись, когда он натягивал на себя джинсы и свитер. Завязывая ботинки, он уже не мог думать о том, что, вероятно, выглядит странно со стороны. Запах манил, дурманил голову, от него во рту скапливалась слюна.
Вдыхая полной грудью, Рома тихо спустился на первый этаж. В доме царила темнота и тишина, лишь деликатно тикали часы да скрипели деревянные половицы. Кажется, из гостиной доносилось бормотание включенного видения. Роман настежь отворил входную дверь, и вместе с порывом ветра его окутало неземное облако. Третий мир звал, умаляя поторапливаться, и он сделал шаг вперед к нему.