Ускользающий мир
Шрифт:
Лучше бы они сразу направились к любимой бабуле или к любой тетушке!
Звук открывающейся защелки на двери ванной, заставил мои волосы зашевелиться на затылке. Они появились в прихожей одновременно: запыхавшийся низенький папаша в мятом костюме, круглый и тяжелый, с таким же круглым и тяжелым арбузом в руках, и мой гость с мокрыми всклокоченными волосами, наряженный лишь в полотенце на бедрах. От вчерашней раны не осталось и следа, даже крохотного шрама или рубца.
Пауза была достойна шекспировской драмы.
Неожиданно
Почти обнаженный нахал чарующе улыбнулся и представился бархатным вкрадчивым голосом, от которого, подозреваю, у мамаши сладко сжалось сердце:
— Люкка.
Мама выразительно моргнула, папа захлопнул рот. Я нервно хихикнула и опустила голову, дабы не демонстрировать широкую глупую улыбку.
— Маргарита Федоровна, — словно замороженная проговорила мамаша, механически протягивая руку для дружеского пожатия.
Люкка галантно сжал ее наманикюренные пальчики.
— Олег Германович, — ответила за отца мама, и вдруг шустро затараторила: — Ты, знаешь, Женечка, пожалуй, мы зайдем в следующий раз. Не забудь, что завтра у нас будет ужин! Не забудь! Пойдем, Олежек, нам пора.
Я кусала губы, чтобы не захохотать в истерике. Мама выхватила из рук папы арбуз, но едва не уронила его на пол. Люкка легко подхватил тяжелую ношу и снова изогнул губы в довольной ухмылке:
— Было приятно познакомиться, — вежливо произнес он. — Ваша дочь, просто прелесть. Теперь я понимаю, в кого она такая красавица, — он лукаво блеснул глазами в мою сторону.
— Да, да… — рассеянно подтвердила мама, выпихивая отца в подъезд, а потом окатила меня таким взглядом, что даже деревяшку бросило бы в холодный пот, и с расстановкой произнесла: — Я тебе сегодня позвоню. Женечка.
Стало ясно, что разговор получится долгим и сложным. Главное, чтобы не отказались в довольстве!
Когда за ними закрылась дверь, я почувствовала, как на глаза навернулись злые слезы. Резко развернувшись на пятках, я кинулась на кухню, где мужчина спокойно разглядывал внутренности пустого холодильника. Большой нелепый арбуз пузато и важно примостился посреди стола, накрытого желтой скатертью.
— Значит, тебя зовут Люкка? — для чего-то пробормотала я сквозь зубы, уперев руки в бока.
— Ты для чего всю кухню солью засыпала? — oн поднял голову, изогнув черную бровь, и понюхал баночку с открытым две недели назад йогуртом. Сморщившись, Люкка выкинул ее в помойное ведро, спрятанное в шкафчике под раковиной.
Он так по-хозяйски вел себя на моей кухне, что я сжала зубы.
— И
Он разочаровано хлопнул дверцей холодильника и поправил криво висящий магнитик. Я резко сдернула ожерелье из чесночных головок.
— Теперь понятно, почему ты такая худая. Лучшие друзья девушки — это драгоценности, а не сигареты и кофе.
Тут меня прорвало:
— Послушай ты! Люкка! — Я ткнула в него трясущимся пальцем.
Мужчина прислонился к подоконнику и скрестил руки на груди, всем своим видом обратившись в слух. Ситуация становилась все нелепее, ведь он стоял почти голый, а я красная и растрепанная беззвучно открывала рот, как глухонемая.
— Ну, коль уж мы провели ночь в одной постели, можешь называть меня Люк, — милостиво позволил он. Похоже, все происходящее его по-настоящему забавляло.
— Вон из моей квартиры! — Тихо произнесла я.
Веко на правом глазу стало нервно подергиваться.
— Не знаю, кто ты там, вампир ли, оборотень или просто завравшийся нахал, но немедленно выметайся!
— Да, я уже собирался, — пожал он плечами. — Дашь какую-нибудь футболку, а то у меня рубаха в крови.
— Футболку тебе?! — Я перешла на крик. — Да, как ты смеешь?! Господи, ты же слышал из ванной, что кто-то пришел?! Зачем ты появился?! Ну, кто тебя просил?! Коль уж забрался в мою квартиру, так сидел бы тихо, как мышка! Так ведь нет — нарисовался гуашью — смотрите какой я прекрасный в набедренной повязке! Тарзан хренов!
Горло перехватило, и я закашлялась.
— У тебя истерика! — Спокойно резюмировал он.
— Да, — заорала я, как безумная, — я истеричка!!! Так что не зли меня и выметайся немедленно!
От бешенства перед глазами плыло. Не ведая, что творю, я попыталась схватить со стола арбуз, чтобы швырнуть в негодяя, испоганившего за полтора коротких дня мне всю жизнь, но не ожидала такой тяжести. Арбуз моментально шлепнулся на пол, едва успела отскочить, и разбился, забрызгав кухню красной липкой мякотью. И тут я заревела, опустилась на табуретку и, всхлипывая, размазывала по лицу слезы.
— Ну, как я теперь им все объясню? Они же посадят меня на голодный паек и машину отберут, и домой вернут в придачу! — Я завыла. — Ненавижу все это. Ну, как ты мог попасться им на глаза? Господи, зачем ты, вообще, появился?
Он постоял мгновение и бесшумно вышел из кухни, кажется, раздраженно сморщившись. Буквально через минуту, я, задыхавшаяся от рыданий, увидела, его высокую одетую во вчерашнюю белую сорочку фигуру, открывавшую входную дверь.
Когда он исчез, слезы покатились еще сильнее, словно внутри сорвало какую-то заслонку. Не знаю, что за чувство боролось во мне — облегчение или разочарование, что идеально красивый Люкка послушался и все-таки ушел.