Условия выживания
Шрифт:
— Причем ты же не собираешься отрицать, что наступление воды на сушу произошло в результате деятельности, вызванной прогрессом?
— Каким именно?
— Научно-техническим.
— Нет подобного прогресса. Верить в его существование может только тот, кто ничего не понимает в предмете данного спора. Чушь все это. Единственный прогресс, который возможен, это прогресс человека, мыслящего создания.
— О каком прогрессе человека идет речь? Он в принципе невозможен, он закончился в тот момент, когда человек получил свой мозг и более не сделал ни
— Вот! — возопил Тискальщик. — Вот про это я и говорю. О каком вообще прогрессе может идти речь, если людей на земле осталась жалкая горстка, если они не могут дышать без помощи фильтров, если…
— Людей или мыслящих? — ехидно спросил Пес.
— А ты, значит, причисляешь к мыслящим вот этих тварей?
Тискальщик махнул рукой в сторону ракулов.
— Ты, значит, нет?
— Ну, прежде всего…
Я покачал головой. О боже! Два авантюриста, проще говоря — обычных жулика, ведут псевдонаучные споры на палубе корабля, за которым плывет целая стая монстров с явным намерением в самое ближайшее время напасть и ими пообедать. Бред свинячий.
Я посмотрел на Табиту, и она мне весело подмигнула. Похоже, она думала в том же ключе. Мы отошли в сторону, и девушка, пожав плечами, сказала:
— Встревать пока рановато. Надо позволить им достигнуть определенной стадии, и вот тогда…
Я кивнул в сторону ракулов.
— Судя по тому, что рассказывал Пес, — промолвила Табита, — система обороны корабля действительно…
Она замолчала.
Я еще раз взглянул в сторону ракулов и, перехватив «газонокосильщик» поудобнее, кинулся к борту. Ну вот; кажется, началось!
Два ближайших к кораблю ракуяа резко увеличили скорость. Теперь отделявшее их от нас расстояние стремительно сокращалось. Спорщики за моей спиной замолчали как по команде.
Стрелять было еще рановато, однако я все же взял одного из монстров на мушку. Пуля должна была угодить чуть левее красненького, похожего по форме на изображение сердца пятнышка. Там находился нервный узел. Если точно попасть в него, то ракул почти мгновенно умрет Вот только сначала надо попасть; пятнышко-то это размером с монетку. А «газонокосильщик» — не снайперка Многонагоновича. У него разброс гораздо больше. Почему он так и называется.
Все эти мысли промелькнули почти мгновенно, так, словно они мне и не принадлежали, словно кто-то невидимый зачитывал их мне в ухо. Я этому не удивился. Во время боя случается и не такое. Главное, не обращать внимание и делать свое дело.
Кстати, мы можем еще отвертеться. Если мне удастся достаточно быстро, желательно е первых выстрелов, срезать этих двоих, то остальные ракулы могут решить, что овчинка не стоит выделки. Если же эти двое не получат достойного отпора, на нас кинется вся стая. Ракулы приближались.
Я уже мог различить пятнышко, рядом с которым должен был попасть, стал ловить его мушкой, и в этот момент кто-то взял меня за плечо.
Я оглянулся.
Это был Пес.
— Не надо, — сказал он. — Не стоит тратить зря патроны. И вообще лучше тебе отойти от борта хотя бы на шаг.
— Зачем? — спросил я.
— От борта! — крикнул Пес. — Живо!
И я его послушался, сделал шаг от борта, так и не понимая, что сейчас должно произойти. А оно тут же и произошло.
Первого выстрела я не увидел, поскольку все еще пялился на Пса, ожидая, когда он мне объяснит, почему это я не должен стрелять в ракулов. Просто сильно грохнуло, а корабль тряхнуло, да так, что, останься я у борта, запросто мог бы свалиться в воду.
Я посмотрел в сторону ракулов и увидел, что один из них перестал существовать. Там, где он только что был, теперь находилась какая-то изорванная, бесформенная, окровавленная туша. Она медленно тонула.
Я попытался сообразить, что же это могло так стрелять, но так и не смог придумать. Не знал я о таком оружии, просто не слышал. Пробить броню ракула с одного выстрела может только нечто тяжелое, а тут…
— Пушка Граусса, — объяснил Мне Пес. — Находится чуть ниже…
Как раз в этот момент пушка выстрелила второй раз. На этот раз я увидел вспышку, увидел, как снаряд попал точнехонько в цель, конечно же, оказавшуюся вторым ракулом, и как эта цель разорвалась.
— Ну, вот и отлично, сказал Пес. — Я немного волновался за систему наведения, поскольку мне так и не удалось ее испробовать в деле, но, как ты видел, работает она превосходно. Впрочем, и цель достаточно большая.
Я поставил «газонокосильщик» на предохранитель и повесил его на плечо. Мне было стыдно.
Получалось, я самый настоящий паникер. Испугался ракулов, в то время когда все остальные, зная о системе защиты, вели себя совершенно естественно. Я же метался, поднимал панику, пытался открыть стрельбу.
— Не переживай, — сказал Пес. — Ты же не знал о том, как мой корабль может защищаться? Хотя… — Он хихикнул. — Мог и послушать мои объяснения.
Согласен?
Я развел руками.
— Согласен. А еще какое вооружение входит в систему защиты?
— Несколько пушек Граусса, пара крупнокалиберных пулеметов. Мне кажется, этого достаточно. Я покачал головой.
Все это, конечно, здорово. И будем надеяться, что система зашиты до окончания нашего плавания ни разу не подведет. По крайней мере сейчас она сработала как надо.
— А если на нас нападут с воздуха? — спросил я.
— Это тоже учтено. В свое время увидишь, — промолвил Пес. — Перекури, воин. Для тебя настало время большого перекура.
Он улыбнулся мне, показав белейшие в мире клыки, и потопал к Тискальщику.
Немного погодя я услышал, как они завели обычную волыну.
— Ну ты, лохматый скептик, неужели ты не понимаешь, что один из главных признаков настоящего научно-технического прогресса…
— Нет такого слова. Нет такого понятия. По крайней мере для серьезных…