Услуга
Шрифт:
Я посмотрела на полупустую бутылку виски на столе рядом с ним. Беспокойство пронзило меня. Дейн не был большим любителем выпить. Он выпивал максимум бокал, но я никогда не видела, чтобы он сидел с бутылкой.
Я открыла рот, собираясь сказать, что пришла проведать его, но потом передумала. Ни один взрослый мужчина не хотел, чтобы его проверяли. А учитывая настроение, в котором был Дейн, это только разозлило бы его.
Его непоколебимый взгляд ни разу не оторвался от моего — даже когда он сделал еще один глоток
Я стояла напротив него, не зная, что сказать или сделать. Хоть я и чувствовала себя незваной гостьей, мне не хотелось оставлять его одного. Он, вероятно, не желал находиться в чьей-то компании, но также, казалось, не желал возвращаться в дом.
Поэтому я подошла к дивану и села рядом с ним, держась на расстоянии в несколько сантиметров, чтобы он не чувствовал себя стесненным. Я ничего не говорила. И он тоже. Мы просто сидели, уставившись на рябь воды в бассейне.
Почувствовав небольшой холод, я подтянула ноги к груди и обхватила их руками.
Дейн испустил тяжелый, подавленный вздох.
— Иди в дом.
О, он заговорил. Хорошо, что внятно. Я положила подбородок на колени.
— Мне и здесь нравится.
Между нами снова воцарилось молчание. Напряженная тишина действовала мне на нервы.
Проходили бесконечные минуты, пока он лениво потягивал свой напиток, погруженный в собственные мысли. Может, дело было в виски или же в том, что он был полностью одет, но прохладный вечерний воздух, казалось, совсем его не беспокоил. Я не могла похвастаться тем же: мои руки и ноги покрылись мурашками.
Ветерок снова шевельнул занавеску и со свистом ворвался внутрь. Холодны воздух ударил по моей голой коже, и по моему телу пробежала легкая дрожь.
Он испустил еще один недовольных вздохов.
— Иди. В. Дом.
Я посмотрела на него, но он не встретился со мной взглядом.
— Я пойду, если и ты пойдешь.
Он сделал еще один глоток виски.
— Мне и здесь хорошо.
— Тогда я остаюсь, — я ожидала, что он съязвит в мой адрес. Вместо этого он потер висок, выглядя усталым. Мою грудь сдавило. Прежде чем у меня было бы время передумать, я оседлала его колени и прильнула к его теплу, положив голову ему на грудь.
Он напрягся.
— Виена.
— Я знаю, что тебе комфортнее находиться в одиночестве, Дейн, но ты не обязан всегда быть один.
Он не обнял меня. Не прикоснулся ко мне. Он сидел очень тихо, напряженный, как лук. Язык его тела кричал: «Отвали от меня и уходи». Но я этого не сделала. Я прижалась к нему, как котенок, надеясь, что он не спихнет меня со своих колен.
Будь он кем-то другим, я бы успокаивающе погладила его по груди. Но интуиция подсказывала мне, что сейчас Дейн резко отреагирует на любое проявление сочувствия или утешения.
Мне ужасно хотелось
Он глубоко вздохнул и положил руку мне на поясницу. От такого простого прикосновения мне захотелось улыбнуться.
Мы просидели так некоторое время, ничего не говоря. Постепенно и неспешно напряженность покидала его тело. Я бы не сказала, что он расслабился окончательно, но он больше не походил на камень.
Он провел рукой по моей спине и обвил ее вокруг моего затылка.
— Уже поздно. Тебе нужно вернуться в дом.
Я не собиралась оставлять его здесь на холоде и в темноте.
— Только если ты пойдешь со мной, — я могла поклясться, что слышала, как он заскрежетал зубами.
Он зарыл руку в волосы, крепко сжал их в кулак и откинул мою голову назад. Я вздрогнула, и его зрачки расширились. Более того, его член дернулся и начал твердеть.
Он зарычал, его глаза были холодными и каменными.
— Если я сейчас пойду с тобой наверх, то трахну тебя. Яростно. Что принесет удовольствие только мне, а не тебе. Мне было бы все равно, понравилось тебе или нет, кончила ты или нет, причинил ли я тебе боль или нет. Все, о чем я бы заботился, — это заставить свои мысли на время отключиться. Я не хочу использовать тебя таким образом. Так что нет, Виена, я не пойду с тобой, — он грубо отпустил мои волосы. — А теперь иди в гребаную постель.
Мое сердце едва не разбилось. Он избегал меня всю ночь, потому что не хотел использовать или причинить боль. И теперь он сидел здесь, один в темноте, погруженный в мысли, которые, очевидно, разрушали его.
Было печально, что его первым инстинктом заполнить пустоту внутри был секс. Его когда-нибудь обнимали? Прижимали к себе? Утешали? Я так не думала.
Если секс был единственной формой утешения, которая могла ему помочь, то я была готова дать ему это. Я трахну его сама, поскольку он был бы слишком груб, а потом пожалел бы об этом и ходил бы злой на нас обоих. Но я утешу его тем способом, который может ему помочь.
Я сползла с его колен, встав прямо. Затем опустилась на колени между его ног.
Он выпрямился, мышцы его бедер напряглись.
— Виена.
Я расстегнула молнию, выудила его член из боксеров и обхватила его рукой. Даже полутвёрдый, он был впечатляющим.
Я иногда делала ему минет, но он всегда останавливал меня в какой-то момент, желая трахнуть.
— Виена, — это было предупреждение.
Я наклонила голову и лизнула его от основания до кончика.
— Ты не хочешь, чтобы я отсосала тебе?
Его глаза вспыхнули. Он положил руку мне на голову, словно хотел оттолкнуть, но затем снова зарычал.