Услышь меня
Шрифт:
– Айтэн, ты слышала какой-нибудь разговор? – спросила я у кузины.
– Нет. А что случилось?
– Не знаю, но твой отец что-то предложил моему…
– Может, в больнице у отца ищут еще санитара?
– Может… Но мой отец не оставит лавку господина. Неважно. – Я попыталась отвлечься от этих мыслей. – Подождем…
– А знаешь… – Айтэн задумалась. – Отец рассказывал матери о каких-то новых знакомых. Были на проверке у них в больнице. И отцу понравились. А что, если… – она заговорщически прищурила глазки. – Чидэм, а вдруг у них…
Я замерла от страха и волнения, не в силах представить
– Айтэн, дочка, мы уходим. – На пороге кухни стояла жена дяди.
Я вздрогнула от неожиданности.
– Конечно. – Кузина поднялась с ковра. – Пока!
Всю ночь я ругала себя… Напридумывала сказок – и сама в них поверила. Зачем-то металась до рассвета. Но в глубине души я верила, что есть он… ты.
И каким только я тебя не представляла в своих наивных фантазиях! То султаном на коне, то прекрасным пастухом…
А к утру была влюблена в тебя, даже не зная.
2
Как Серкану хотелось свободы!.. Наконец-таки быть независимым и самому решать, что делать и когда. Надоело прикидываться послушным сыночком. Ему почти девятнадцать, скоро армия, а там уже и настоящая жизнь начнется. Надоело прозябать в этой деревне. Бежать отсюда, бежать. В городе столько возможностей! И он не упустит ни одной…
Молодой, статный, полный желаний, амбиций и бешеной силы, Серкан со злостью влепил подзатыльник одному из младших братьев:
– Шевели ногами быстрее, болван!
Они возвращались с абрикосовой делянки дяди в деревню – на выходные.
Все лето парень почти не спускается в село. Там, на горе, есть летний домик, где он спит вместе с двумя братьями и семерыми наемными деревенскими работниками.
Он, Серкан, не хозяин, а лишь его племянник. Отца давно нет, и дядя, папин брат, живущий в доме рядом, помогал маме растить пятерых ребятишек. Так что рассчитывать особенно не на что: у него шесть своих детей.
Конечно, дядя тоже работает на делянке, но больше дает указания. Ездит в город, договаривается о поставках и учит старшего сына. Тот пока совсем сопляк, но гонора… Иногда так и подмывает придавить его нечаянно телегой. Да только чем это поможет? Есть еще два сына… не давить же их всех. Старший племянник – это хорошая подмога, но только как рабочая сила, не больше.
А как хотелось большего, другого! Никто даже не догадывается, как Серкан мечтает убежать, уехать из деревни. И нельзя, чтобы узнали раньше времени. Может, в армии он станет офицером… или даже полковником. Мечты, путая мысли, толпились в голове.
«Не глупее других!» – волна дикой ярости на тех других пробежала по жилам. С досадой отшвырнув ногой камень с дороги, Серкан зашагал быстрее. Пусть только кто попробует встать на его пути…
Мальчикам пришлось значительно прибавить шагу, но спорить с братом или сделать ему замечание было делом невозможным. Нет, не только потому, что он старший. А потому, что в моменты, когда Серкан так возбужден, лучше не подходить близко. Рука у него тяжелая и жалости не знает.
Близкие как могли старались угодить парню, но
– Пусть знают свое место и не лезут с глупостями, – прошептал он в сердцах.
Хватит и того, что приходится дядю слушаться безоговорочно. Он хозяин, он дает работу. Платит, конечно, копейки, но кормит и кое-как одевает. И вообще споров не любит. Особенно в семье. За это так прижать может, что ни на выходной не пойдешь, ни сигарет не увидишь, ни денег не получишь. Вот и приходится играть перед ним в хорошего мальчика…
Земли у дяди много. Часть делянки ему от тестя досталась, потому что братьев у жены нет. Кажется, был один, но погиб в армии. Даже жениться не успел… А другая часть – от деда. Тот-то поделил всё на четверых сыновей, но старший из братьев продал свою часть да в город подался, а младший уехал после армии и не вернулся. Говорят, устроился где-то в Стамбуле… точно никто не знает. Но долю свою он не забрал.
Серкану же часть его отца не получить и не продать. Мать отсюда не уедет, еще и с младшими братьями надо делиться… Да он и не собирается всю жизнь на делянке горбатиться. В общем, нет тут ничего, что бы удержало его.
Возле дома дяди Серкан помыл руки из ковшика и, даже не взглянув на братьев, которые прошли к себе, снял у порога резиновые сапоги. Вздохнув, натянул на лицо дежурную улыбку, слегка пригнулся и шагнул через низкий проем в дом.
Глиняный дом, углубленный в землю и снаружи казавшийся не выше человеческого роста, был довольно просторен внутри. Полы устланы старенькими, но чистыми домоткаными коврами. Как приятно пройтись по ним босиком, разминая уставшие ноги!
Серкан подошел поздороваться с дядей, поцеловал его руку и приложил ко лбу. Слегка кивнул тете, готовящей с девочками ужин на кухне. Устало опустился на подушки рядом с двумя кузенами.
Вечер не обещал ничего нового.
– Как идет сбор?
– Мы управимся вовремя.
– А сколько на горе рабочих осталось на выходные?
Разговор тек по привычному руслу. Серкан не смел перебивать и терпеливо отвечал на вопросы, надеясь при первой же возможности сбежать к Улашу, своему близкому другу.
Легкой женской рукой рис с фасолью, зелень и тонкая лепешка сменились на чай с вареньем.
Дядя закурил, откинувшись на подушки, лежащие вдоль стены.
– Можете идти, – кивнул он сыновьям. – Серкан, задержись. – Он жестом показал привставшему племяннику сесть на место. – Надо поговорить.
– Как ваша спина? – опасливо поинтересовался Серкан. – Что сказал врач в больнице?
– Спасибо, все обошлось. Уже лучше. Но кое-что хорошее из этого, кажется, получилось. Ты знаешь, как я отношусь к вам и к тебе…
– Мы очень благодарны вам…
– Я не об этом. Ты совсем взрослый, и тебе пора начинать устраивать свою жизнь.
Все нутро сжалось от неприятного предчувствия. «Нет, нет… Мне не нужны неприятности. Не сейчас». Но, втиснувшись в подушки, Серкан молчал.
– Я много думал о твоем будущем. Скоро армия, и я хочу, чтобы ты пошел туда женатым человеком.