Шрифт:
Аннотация:
Вторая книга про охотников за головами. В один прекрасный день Джилл Рейн бесследно исчезает, прихватив все сбережения своих напарников. Поиски беглянки приводят Алекса Дроу и Сайкса Спайроу на планету Актарон. Однако охотники за головами даже не подозревают какие потрясение ждут эту планету в ближайшее время.
УСМЕШКА ФОРТУНЫ
2568-2569 год
Возвращение домой
Вот уже не первый год северная часть планеты Геднер была зоной ведения военных конфликтов. Помимо беженцев, военных и экстремистов, на улицах можно было встретить разве что бродячих собак, обнюхивающих останки, которые когда-то были живыми людьми. И всё-таки сегодня на опасные улицы ступила нога постороннего человека, который видел перед собой не только неприветливые улицу и недоверчивых молчаливых людей, но и возможность сделать неплохой репортаж. Молодой актаронский репортёр Джон Гриффит несколько часов назад прибыл на Геднер и первым делом посетил самый крупный армейский аванпост на планете. Беседуя с рядовыми бойцами и с их командованием, настырный репортёр не чурался задавать неудобные вопросы, и все как один бравые вояки старались держаться от него как можно дальше. Гриффиту выделили местного оператора и строго настрого запретили покидать аванпост, мотивируя это опасениями за его безопасность. Джон не боялся трудностей, а любая опасность притягивала его как магнит. Это назначение было отнюдь не случайным: проводя независимое журналистское расследование, Джон выяснил что некоторые высокопоставленные лица занимаются не просто незаконной, но и явно антигуманной деятельностью. Некая социальная организация, созданная одним высокопоставленным чиновником, взяла на себя обязанности по обязательному пенсионному обеспечению одиноких граждан. Пожилые граждане, отдавшие десятки лет работе, платили в данный фонд отчисления, чтобы обеспечить себе достойную старость. Однако не дожив до пенсионного возраста буквально нескольких недель, они начала становится жертвами несчастных случаев, а иногда и загадочных самоубийств. Тот факт, что каждый погибший пенсионер проживал один и не имел родственников, насторожил Джона и он начал собственное расследование, в ходе которого вскрылись доселе неведомые факты. Дотошному репортёру удалось узнать, что некоторые работники организация с недавних пор стали жить на широкую ногу, и это было бы не так подозрительно, если бы не одно "но": никто из них не смог дать чёткий ответ что происходит с накоплениями внезапно умершего пенсионера в случае отсутствия у него родственников. Однако стоило Гриффиту начать копать поглубже, как главный редактор приказал ему перестать заниматься ерундой и прекратить расследование. Джон с таким положением дел был категорически не согласен, и в тот же день поделился этими сведениями с одним знакомым из полиции. В отличие от редактора, полицейский взял материалы и пообещал дать делу ход, но на следующий день Гриффита ждало глубокое разочарование: человек, которому он доверял, нагло заявил ему в лицо, что не получал никаких компрометирующих материалов, и сказал, что может предъявить Джону обвинение за ложный донос. Заехав бывшему другу по физиономии, Джон на пару дней угодил за решётку. Находясь в заключение, он много думал о творящейся вокруг несправедливости, и пообещал бороться с ней, не жалея сил. Гриффит не носил розовые очки - он прекрасно понимал, что этот мир далёк от идеала, однако понять и принять - абсолютно разные вещи. После этого неприятного инцидента главный редактор понял, что жизнь Джона может оборваться в любой момент, а потом и отослал его на Геднер, надеясь, что Гриффит со временем образумится. Джон понял, что его, как неугодного, просто пытаются заставить замолчать, используя пока мирные методы, но спорить с редактором по поводу назначения не стал. Покинув Актарон первым же космическим лайнером, Джон пообещал, что когда вернётся, то первым делом завершит начатое дело и добьётся справедливости. Если эти слова были бы произнесены кем-то другим, их можно было бы принять за обычный пафосный бред, но не привыкший пасовать перед трудностями и невзгодами Джон был полон решимости рано или поздно довести это дело до конца. Нельзя сказать, что журналиста-правдолюба на Геднере встретили с распростёртыми объятиями: военное начальство практически прямым текстом сообщил Гриффиту, что все его репортажи будут тщательно просматриваться на предмет цензуры, и только потом, если всё окажется нормально, их так и быть пустят в эфир. Конечно, Джон и не рассчитывал на тёплый приём, поэтому реакция военных не стала для него откровением. Впрочем, не только высший армейский состав, но и простые рядовые старались держаться от Гриффита как можно дальше. Джон понял, что солдатам и офицерам приказано держать язык за зубами, однако такой пустяк не мог его остановить. Понимая, что находясь круглые сутки практически взаперти в окружении немногословных солдат, репортажа не сделаешь, Джон пошёл к командиру аванпоста и смог добиться разрешения покинуть базу на какое-то время. Впрочем, и тогда к нему приставили в качестве охраны едва ли не половину взвода, получивших приказ сдувать с репортёра пылинки. Командир взвода Владимир Кравцов не считал эту миссию слишком почётной, и сначала отказался быть нянькой для одного гражданского, но под давлением начальства был вынужден пересмотреть свою точку зрения. Помимо вооружённой до зубов охраны Гриффиту выделили оператора, который в отличие от молчаливых вояк любил поболтать. И вот вся эта процессия покинула аванпост и двинулась к первому попавшемуся населённому пункту, где ещё вчера шли ожесточённые бои, а сегодня улицы открыто патрулировали солдаты. Из разговора с оператором Джон узнал, что сепаратисты удерживали городок несколько дней, а когда поняли, что их вот-вот вышибут с насиженного места, сразу же отступили, установив несколько взрывных устройств в крупных жилых домах. Как только на улицах появились военные, сепаратисты попытались взорвать бомбы, однако детонаторы оказались отсыревшими, что сохранило жизнь не только военным, но и десяткам мирных жителей. Сейчас через главную улицу должны были проехать несколько бронетранспортёров, а вслед за ними по дороге прошагал бы взвод солдат. Только тогда Владимир и снизошёл до разговора с Джоном, если это можно было назвать разговором: Кравцов протянул Гриффиту пару листов бумаги и сказал, чтобы Гриффит выучил текст наизусть, а потом проговорил всё это в камеру без отсебятины. Джон пробежался глазами по тексту, а потом смял бумажку и выкинул её в ближайшую урну. Поговорив с местными жителями, Джон узнал, что после вступления в город военных многие вздохнули с облегчением, хотя некоторым из них было бы по душе, если были и солдаты и сепаратисты покинули планету и оставили их в покое. Вернувшись к своим конвоирам и выслушав пару ласковых от Владимира, Джон уточнил время прибытия колонны, а потом отправился ещё раз осматривать окрестности города, прихватив с собой оператора, чтобы тот показал крупным планом лица беженцев, а также местный ландшафт.
– Ну что, как я выгляжу?
– поинтересовался Джон, проводя ладонью по волосам.
– Нормально, - буркнул оператор (при этом он даже не посмотрел на Джона), заканчивая возиться с камерой.
На протяжении получаса они ещё раз прошлись по городу и поговорили с беженцами, причём не все реплики в адрес военных были лестными. Джон понимал, что при просмотре эту часть обязательно вырежут, и с этим уже ничего не поделаешь, но у него был шанс открыто выразить свою точку зрения, т.к. репортаж о колонне будет транслироваться в прямом эфире, а следовательно, ни о каком монтаже не могло быть и речи. Дождавшись, когда на горизонте появиться облако пыли, Джон приказал оператору вновь включить камеру, а сам вышел на середину дороги.
– Готов?
– спросил Джон, поднося ко рту микрофон.
– Буду готов через три, две, одну, давай!
– Добрый день, уважаемый телезрители. Я - специальный корреспондент Джон Гриффит веду репортаж с окраин северного Геднера, где ещё вчера шли кровопролитные бои. Армейские силы провели уникальную операцию по обезвреживанию крупной группировки сепаратистов, в результате которой был освобождён целый город.
Оператор показал зрителям панораму освобождённого города: дымившиеся здания, толпы народа, лица которых были угрюмыми, и колонна боевой техники, въезжающая в город.
– До этого момента сепаратисты держали регион в ежовых рукавицах, но теперь с их тиранией покончено. Однако глядя на лица беженцев, становится очевидно, что они не слишком рады подобному стечению обстоятельств.
Оператор крупным планом показывает перепачканных в саже и копоти беженцев, и персонально долго задерживает объектив напротив чумазой восьмилетней девочке, сжимающей в руках грязного плюшевого медведя. Весь мир знал, что на Геднере идёт кровопролитная война, но мало кто так отчётливо видел последствия этой войны. Как правило эвакуированных беженцев сначала отвозили в особые лагеря на других планетах, где этим людям чётко давали понять, что самое худшее осталось позади, и теперь их жизнь сразу же наладится и превратиться в сказку со счастливым концом. Это была наглая ложь. Гриффит знал, что беженцев определяли в ночлежку и кормили три раза в день, и этим всё и ограничивалось. Около 30% беженцев находило работу, но чаще всего это были грузчики или мусорщики, и работодатели в таких случаях всегда заявляли, что взяв на работу всякое отребье, они сделали ему одолжение. Часть беженцев со временем становились частью среднего класса, однако это было не тенденцией, а скорее исключением из правил. При виде покрытых копотью людей в драных лохмотьях, многие обыватели воротили носы, и презрительно оглядывали эвакуированных, считая, что те специально довели себя до такого состояния, желая вызвать жалость. Джон собирался донести до людей мысль, что эта война, не приносит ничего, кроме страданий, и что люди, которых эта война лишила всего, ни в чём не виноваты и заслуживают лучшей доли. Конечно, этот репортаж не мог кардинально изменить общественное мнение, но это был первый шаг, эдакий краеугольный камень, призванный заложить основу. Гриффит понимал, что высшие военные чины, давая ему слово, ожидают увидеть совсем другой репортаж, но замалчивая правду, Джон рисковал поступиться своими принципами, а пойти на сделку с совестью он просто не мог.
– Люди ведут себя недоверчиво и их можно понять: противостояние между военными силами и сепаратистами идёт уже очень давно, и если бы одна из сторон смогла пошла бы на компромисс, всё давно бы закончилось.
Джон считал, что война по-прежнему не прекращается, т.к. это кому-то выгодно, но не стал озвучивать эту мысль в прямом эфире. Одно дело, говорить очевидные вещи, и совсем другое, озвучивать голословные обвинения, не имея за спиной никаких доказательств.
– Как бы то ни было, сепаратисты утратили контроль над регионом и отступили. Жителей этого города ждут изменения. Будем надеяться, что эти изменения к лучшему. Специально для вас, Джон Гриффит, с окраин северного Геднера. Я постараюсь, держать вас в курсе событий, уважаемые телезрители.
– Снято!
– радостно проговорил оператор, а потом опустил камеру.
– Это было здорово!
– Ты действительно так считаешь?
– поинтересовался Джон, не разделяя эмоций оператора.
– Конечно. Правда военное командование с тебя за это шкуру сдерёт, ведь они ожидали услышать совсем другое. Но это будет потом, а пока ликуй, Джонни!
Судя по сердитому взгляду Владимира, тот готов был вышибить дух из болтливого корреспондента, но не решал сделать это в присутствии стольких людей. Джон не винил его за это, ведь Кравцову дали приказ приглядывать за ним, и он со своей задачей не справился. Гриффит понимал, что дальше будет ещё сложнее, но сейчас он решил последовать совету оператора и наслаждаться триумфом. Подойдя к Владимиру, Джон отдал ему микрофон, а потом дружески похлопал его по плечу.
– Напрасно радуешься. Тебе это с рук не сойдёт, Гриффит!
– прокричал офицер вслед Джону.
– Я знаю!
– тихо проговорил Гриффит, а потом улыбнулся.
И вот, спустя два года, бывший корреспондент, официально числившийся как без вести пропавший, вновь ступил на улицы городка, где он когда-то сделал свой первый репортаж о военном конфликте на Геднере. За эти два года поселение превратилось в город-призрак, хотя над ним раз в день пролетал армейский беспилотный разведчик.
"Два года. Прошло всего-навсего два года. Кажется, как будто всё это было в прошлой жизни"!
– с грустью думал Джон, шагая по знакомым улицам.
Он окинул внимательным взглядом дорогу, по которой когда-то прошла армейская колонна, и Гриффиту показалось, что всё, что в этом мире происходит, случается либо из-за чего-то или же вопреки чему-то. В последнее время он задавал себя извечный вопрос - что было бы, если бы он тогда отказался от принудительной командировки на Геднер? К сожалению, задать этот вопрос главному редактору не представлялось возможным, т.к. старика уже не было в живых, а его место занял карьерист, умело лижущий зад сильным мира сего. Впрочем, не нужно было быть гением, чтобы понять, что в случае отказа полететь на Геднер, Джон стал бы героем криминальной хроники, а точнее раздела "несчастные случаи" или "самоубийства". Впрочем, даже сейчас, хотя его сердце билось, Гриффит не чувствовал себя живым человеком.
"Но скоро всё изменится"!
– поймал себя на мысли Джон, попытавшись выдавить из себя улыбку.
Над головой у Джона пролетел челнок, который начал стремительно снижаться. Вместо того чтобы бежать без оглядки, Гриффит подобрал с земли камень и начертил на земле смайлик.
"Даже эта улыбка, несмотря на всю свою фальшивость, выглядит более натуральной"!
– подумал Джон, отбросив камень в сторону.
– Нам пора, Гриф!
– окрикнул Джона вышедший из челнока Владимир.
Во время самой первой встречи Кравцов сразу же невзлюбили актаронского репортёра, а сейчас был его главным, да и пожалуй единственным единомышленником. Бывший капитан год назад сменил военную форму на гражданскую одежду, и у него на то были серьёзные причины. Вместо обеих ног у Владимира были железные протезы - это было всё, что армейское командование смогло для него сделать. Из-за своего непростого характера Кравцов не слишком хорошо ладил с женой, а когда он стал безработным инвалидом, она и вовсе от него ушла. Владимир пустился во всё тяжкие, начал пить не просыхая, гулял по опасной территории, и практически каждый день играл в русскую рулетку. Из бездны отчаяния его вытащил Гриффит, с которым жизнь обошлась не менее сурово. Владимир потерял нижние конечности, а Джон - веру в порядочность людей и в торжество правды. Теперь-то он прекрасно понимал, что недостаточно лишь верить, что правда на твоей стороне - нужно отстаивать её всеми силами и любыми способами.