Успеть до зимы. История дриады
Шрифт:
– Вы готовитесь к войне? – хмыкнул Тициан, не ожидая при этом ответа.
– К чему мы готовимся я не скажу тебе, светлый, – тёмный эльф резко посерьёзнел, – Планов наших раскрывать не стану. Ты многое видел и сделаешь выводы. Скажу тебе лишь одно: многие эльфы могли бы бежать в Тхаэль. Жертвоприношений там больше нет даже в самых дальних поселениях, жизнь дроу в тех краях приятна и относительно безопасна. Но всё меньше парней выбирает бегство. Это о чём то, да говорит, верно?
Беседу эльфов Фиона слушала молча. Политика не должна занимать ум лесной
Но то были пустые мечты. Невозможные.
У небольшого строения Эолис остановился и показал путникам на вход.
– Мы живём в казармах, отдельных покоев у меня для вас нет. Однако, лазарет прямо сейчас пустует, хвала Полнолунию. Я подумал, неплохое место для ночлега. Там есть койки, одеяла, резервуар с дождевой водой для помывки, да натоплена печь. Ужин скажу, чтобы принесли. Жареного кабана не обещаю, но кое-что съестное отыщем. Что ещё понадобится?
– Корыто, если есть, – просить Фионе было неловко, но Берт безнадёжно сопрел в дороге, – Искупать, да омыть малыша.
– Не волнуйся, Фиа, – кивнул дроу, – Добудем.
– Спасибо, Эолис, – дриада не знала как следует правильно благодарить вольмондца и потому поклонилась ему низко-низко до самой земли, – Твоя помощь неоценима.
– Это меньшее, что я могу для тебя сделать, – тепло улыбнулся наёмнице серокожий.
В помещении лазарета уже горела масляная лампа.
На полу лежала дюжина серых соломенных тюфяков, в углу стопка войлочных одеял, за шторкой клозет и необычное приспособление для омовений: при повороте рычага вода из резервуара стекала вниз из множества мелких отверстий, подобно проливному дождю.
Дриада заняла тюфяк, её спутник расположился на соседнем.
– Согрею воду, – предложил полуэльф и направился к печи за чугунным котелком.
Голодный, грязный, мокрый Берт начинал жалобно хныкать, выгибался и вёл себя беспокойно. Фиона со вздохом развернула одеяло и мысленно подытожила – сопрел. Действительно сопрел. Нежная младенческая кожа местами покраснела и покрылась сыпью. Хотя бы сегодня Берта нужно было искупать.
Скоро в лазарет принесли ужин, – подсохшие лепёшки, рагу из овощей, немного вяленого мяса и крынку пряного напитка, – а затем притащили и широкий медный таз. Молодой дроу виновато развёл перед Фионой руками – корыта нигде не нашлось.
Беда ли? Ей подойдёт и таз.
После скромной трапезы Тициан помог натаскать воду, наполнил медную лохань и дриада захлопотала над орущим сыном. Купала, бытовыми чарами чистила одежды, а затем примостилась на лежанке и принялась кормить маленького крикуна.
Фиона поймала себя на мысли, что никогда до этого не делила быт с мужчиной.
Это было странно.
Непривычно.
Воспитанный полуэльф много раз видел, как шпионка кормила сына, но прямо сейчас тактично скрылся за шторкой купальни, решил воспользоваться изобретением
Наёмница продолжала кормить ребенка и с интересом смотрела на изящные эльфийские ступни, выглядывавшие из-под плотной брезентовой шторки. Ей вдруг стало любопытно, пытливый разум задавал вопросы. Как стекает холодная дождевая вода по белой коже полуэльфа? Какого цвета отяжелевшие от влаги волосы? Действительно ли эльфы преисполнены грации даже в таком рутинном деле, как омовение?
Под эти странные, возможно, неприличные мысли она и уснула. И где-то там в дремоте, на задворках сознания к ней явилась Азурра – дриадская старейшина.
– Наконец-то я нашла тебя, девочка, – сказала она, – Как долго ты не пускала меня в свой сон.
Глава 10
Сухое морщинистое лицо, обтянутое кожей, седые волосы, более не способные менять свой цвет, древесные корни, крепко обнимавшие хозяйку – вот она старейшина Азурра, древнейшая и мудрейшая, столетиями не покидавшая своего места. Она была так стара, что помнила дриадский лес ещё в пору тонких молодых побегов. Её лицо сохранило подвижность, но тело иссохло, задеревенело и сплелось воедино с тысячелетним дубом.
Явление старейшины во сне было событием редким и почётным. Не каждая шпионка могла похвастать беседой с мудрейшей. То было великим благом, речи древнейшей давали прозрение.
– Известно ли тебе, девочка, – неспешно проскрипел старческий голос, – Зачем я пришла в твой сон?
– Известно, мудрейшая, – дриада удивилась, как тихо во сне звучал её ответ.
В глубине души Фиона не желала изгнания, надеялась оттянуть свой приговор и даже сейчас до конца не была готова принять его.
– Тогда скажи мне сама, – губы Азурры всегда выражали печаль, хранили в памяти боль столетий.
– Ты явилась ко мне, чтобы озвучить решение, – с трудом произнесла наёмница, – Объявить о моём изгнании.
В подтверждении фиониных слов Азурра едва заметно склонила голову и кора столетнего дуба неподатливо заскрипела.
– На сегодняшнем совете, – слова старейшины вонзались, подобно кинжалам, били беспощадно, – Было решено исключить тебя, Фиона, из великого клана Друун. Отныне ты больше не одна из нас.
Наёмница молчала.
Прямо сейчас ответить ей было нечего.
– Ты понимаешь, девочка, в какой беде оказалась, повинуясь нелепому порыву? – Азурра нахмурила брови и лицо её сморщилось ещё сильнее, – В какую бездну загнала себя и своё дитя? Что будет с твоим ребёнком, когда одна из сестёр убьёт тебя?
Глупо надеяться, что командир оставит фионину выходку безнаказанной. Покинула клан, списала долги, вознамерилась самолично вырастить сына. Шутка ли?
По фионину душу отправят одну из шпионок клана. Дриаду будут искать, а когда найдут – попытаются убить. Наёмницы всегда стремятся достичь результата – либо выполняют миссию, либо отдают жизнь.