Утешение историей
Шрифт:
В долгих учениях под командованием адмирала Эбергарда отрабатывался один и тот же прием — второй в кильватерной колонне корабль «Иоанн Златоуст» определяет расстояние до противника, передает координаты другим кораблям эскадры и все они одновременно накрывают противника дружным залпом. Сколько матросского пота и офицерских нервов было потрачено в мирное время на доведение этого упражнения до автоматизма! Но иного выхода не было. Поодиночке любой из кораблей флота был бы разгромлен противником. А уйти от него они тоже не могли — старые русские броненосцы развивали ход только до 16 узлов, а германский линейный крейсер «Гебен» с его десятью 11-дюймовками был на целых десять узлов быстрее. Значит, бой был неизбежен, и готовиться к нему требовалось основательно.
«Двужильный
Эбергард родился в Греции в семье русского консула. Окончил Морской корпус. Долго служил на Дальнем Востоке. Был военным атташе в Турции. Карьеру он выстраивал умело — с немецкой расчетливостью. Был аккуратен и отчетлив. Работоспособен беспредельно. Начальство его любило за то, что мог выполнить любое порученное дело. Флотская служба не терпит разгильдяйства. Она все проверяет морем. А Андрей Августович с одинаковым успехом командовал боевыми кораблями и исполнял обязанности штабного офицера. Именно Эбергард подтянул после восстания броненосец «Потемкин», переименованный в «Пантелеймон». И он же быстро оценил идею новой организации стрельбы на Черноморском флоте, разработанную на основе опыта русско-японской войны. И не только оценил, но и стремился довести ее до совершенства — до «золотого выстрела», как говорят артиллеристы.
Пара. Корабельный врач с дамой.
Золотой выстрел — это мечта любого военного. Не «вилка», когда сначала перелет, потом — недолет, а третий залп, пристрелявшись, кладут посредине — в цель. А именно «золотой» — первым же снарядом вдребезги! А корабль качает. И окуляр дальномера заливает брызгами.
И видимость может оставлять желать лучшего. Попасть в противника всегда непросто, а сразу тем более. Но именно к нему — к вожделенному «золотому выстрелу» и надо стремиться.
Возможность проверить свои принципы на деле открылась у командующего 18 ноября 1914 года. Эскадра Черноморского флота приближалась к южной оконечности Крыма — мысу Сарыч, неподалеку от Ялты. Впереди ее ждал Севастополь. Кильватерную колонну вел флагманский «Евстафий» с вице-адмиралом Эбергардом на мостике. Погода стояла отвратительная — низкие облака, туман, временами моросящий дождь. За «Евстафием», развивавшим 12 узлов, густо дымили однотипные «Иоанн Златоуст» и «Пантелеймон». Чуть дальше — «Три Святителя» и «Ростислав».
Матросы «Иоанна Златоуста». На нем служило много парней из Украины.
И вдруг со «счастливого» крейсера «Алмаз» — он единственный из крупных кораблей в 1905 году после убийственной Цусимы прорвался во Владивосток — просигналили прожектором: «Неприятель прямо по курсу». Из полосы тумана вынырнул длинный щучий силуэт линейного крейсера «Гебен» — одного из лучших на кайзеровском флоте. И рядом с ним еще один — «Бреслау»! Вот он, давно ожидаемый враг! Скоростной. Мощно забронированный. Способный выбирать для себя любую дистанцию боя и вступать в него или уходить по собственному желанию. Тут только «золотым выстрелом»!
Лейтенант Гаттенбергер с братом. Уже без погон, отмененных Керенским.
Вот как описывает то, что произошло дальше, в книге «У врат Царьграда» историк-эмигрант Георгий Некрасов: «На «Евстафии» адмирал Эбергард с беспокойством ждал сигнала с «Иоанна Златоуста». Разработанные правила стрельбы требовали, чтобы пристрелку вел второй корабль, а потом передавал по радио установку прицела. В течение всего боя второй корабль должен был управлять огнем эскадры. Прошло несколько секунд, а «Иоанн Златоуст» молчал.
— Вероятно, плохо видит цель… мешают полосы тумана, — промолвил адмирал.
— По дальномеру 40 кабельтовых, — доложил артиллерийский офицер.
— Больше ждать нельзя… Это не учение… Открывайте немедленно огонь! — приказал адмирал.
В 12 часов 18 минут «Евстафий» дал первый залп из своих двенадцатидюймовок. Через несколько секунд два огромных пучка светло-желтого пламени вспыхнули на силуэте «Гебена»: один впереди первой дымовой трубы, а другой — между трубами. Оба снаряда носовой башни лейтенанта Гаттенбергера, давшей пристрелочный залп, попали в цель. Это была уже не просто хорошая стрельба, даже на таком относительно небольшом расстоянии — это была либо превосходная стрельба, либо исключительная удача. А скорее всего, и то и другое!»
Командир башни, двадцатипятилетний мичман Николай Гаттенбергер, ухаживавший за капризной дочерью французского консула в Севастополе Надин Ге, мог бы гордиться своим попаданием. Русские снаряды разворотили каземат немецкого бортового орудия. На «Гебене» сразу погибли 9 офицеров и 105 человек команды. Семь офицеров и 52 матроса получили ранения. «Золотой выстрел» одним нес удачу, другим — смерть. Как всегда на войне.
«В казематах потрясающая картина, — вспоминал матрос крейсера «Гебен» Георг Кооп. — Смерть собрала кровавую жатву. Искромсанные, разорванные, лежат несколько храбрецов, другие сидят, внешне невредимые, облокотившись спинами о переборки, с темно-желтыми лицами и руками — воздействие адского пламени. Все, должно быть, произошло ужасно быстро. Санитары-носильщики уже исполняют свои обязанности. Они ищут опознавательные знаки и собирают оторванные конечности. Погребальная команда на месте и зашивает каждого погибшего в отдельную парусину. К ногам каждого прикрепляют 15-см снаряд. Все они должны обрести тихую матросскую могилу глубоко на дне моря».
Лейтенант, Гаттенбергер после свадьбы. Именно он поразил крейсер «Гебен» и сердце дочери французского консула.
Но это будет только потом, когда бой закончится и избитый «Гебен» уйдет зализывать раны. А пока, по словам Георга Коопа, «русские стреляют яростно. Многочисленные вспышки огня мелькают в дымке. Фантастически сверкают яркие отблески сквозь клубящийся туман. Изо всех орудий вырывается этот огненный дождь. В воздухе воет и свистит. Весь русский Черноморский флот обрушил на нас бесчисленные снаряды из своих орудий. Мгновенно море вокруг нас вскипело».
Постепенно вслед за «Евстафием» начинает стрелять «Иоанн Златоуст». Но он не видит противника из-за дыма, стелющегося из труб своего флагманского корабля, и вскоре прекращает стрельбу. Зато «Три Святителя» дают несколько залпов по «Гебену», а «Ростислав» отгоняет своими выстрелами «Бреслау». Фактически битва свелась к поединку «Гебена» против «Евстафия». Десять башенных орудий первого против всего четырех — русского флагмана. Ответный залп «Гебена» попадает в верхушку трубы «Евстафия» и срывает антенну для управления огнем эскадры. Еще один снаряд пробивает борт броненосца. Ситуация накаляется. Но шок от удачного «золотого выстрела» так велик, а русские снаряды ложатся вокруг «Гебена» так кучно, что германский адмирал Сушон понимает — сейчас в бой втянется вся русская эскадра. Нужно срочно уходить. И немцы, увеличив скорость, исчезают в полосе тумана. Тихоходному Черноморскому флоту не хватает целых десяти узлов, чтобы догнать их. Весь бой занял всего 14 минут.