Утешение
Шрифт:
Забавно, пока была в объятиях Лиама, я даже ни разу не подумала о боли, что причинил мне Аарон.
Глава 30
Лиам
— Димси, в мой кабинет! Сейчас же, — приказывает командир Хансен, и я подчиняюсь. Что, черт возьми, я сделал?
— Сэр, — говорю я и встаю у его стола.
— Присаживайся, — говорит он мне и указывает на стул. Командир — это тот тип офицера, которому все мы хотели бы служить.
— Моя жена — это заноза в заднице. Она сует нос не в свое дело, и в большинстве случаев я в состоянии справиться с этим дерьмом. Но Натали — это совсем другая история. Гилчер служил под моим началом в течение шести лет. Я знал его, и он был словно член семьи. Поэтому я позвал тебя сюда, но это не разговор командира с подчиненным. Это разговор мужчины с мужчиной.
Я киваю из уважения и сдерживаю свой ответ. Никого не касается, что происходит между мной и Натали. Тот вечер был абсолютным бардаком. То, что должно было стать поворотным моментом, закончилась полной катастрофой из-за тупой сучки.
— Я уверен, что ты не переживаешь, и, если честно, мне все равно, даже если ты переживаешь. Я забочусь о Ли и Арабелле. Более того, моя жена делает мою жизнь невыносимой, когда подобное происходит. Ри волнуется, и если тебе необходимо взять несколько дней и быть рядом с Натали — вперед.
Это было совсем не то, чего я ожидал от него услышать. Я думал, он скажет мне, чтобы я держался от Натали подальше. На что я бы нашел способ ответить ему идти к черту… с уважением.
— Как долго?
— Если тебе нужен небольшой отпуск, я одобрю это. В ближайшие две недели у нас ничего не планируется. Черт возьми, большинство из вас, ребята, в любом случае уходят еще до обеда.
— Я сделаю это, сэр. Я ценю это.
Командир отворачивается и фыркает.
— Натали не улыбалась, не плакала и не смеялась. Она неделями просто сидела без эмоций. Ринель была с ней в родильном зале. И только когда родилась Арабелла, она наконец-то заплакала. Она вернулась к своему образу жизни спустя несколько недель после вечера в память Аарона, — он потирает лицо. — Затем она начала открываться, когда думала, что никто не видел. Я объясняю это твоим приездом.
— Не знаю, имею ли я к этому какое-либо отношение.
— Я тоже не знаю, это просто догадка.
Это самый странный разговор, который у меня когда-либо был.
Командир встает и подходит к стене.
— Перед его отъездом в Афганистан я начал что-то подозревать, — признается он. — Я думаю, что Натали помнит другую жизнь, отличную от той, что у нее была на самом деле.
Аарон был моим лучшим другом. Я знал, что он боится появления ребенка и всего с этим связанного. Но я никогда не думал, что он трахался направо и налево. Мы с ним жили на противоположных побережьях, поэтому не часто разговаривали, но он, черт возьми, никогда не упоминал о другой женщине.
Я думаю о Натали и о том, как она заново восстанавливает
Она стоит того, чтобы мои яйца побыли какое-то время синими.
— Я понимаю, сэр. Мне понадобятся эти несколько дней.
— Я надеялся, что ты именно тот человек, каким я тебя считал, — командир кивает и протягивает мне руку.
— Командир.
— Капитан, увидимся через несколько дней.
Я разворачиваюсь и начинаю составлять план. Тот, который включает в себя отсутствие выхода и, возможно, веревку.
— Итак, вы, ребята, все еще вместе? — спрашивает Куинн, пока мы добавляем вес на штангу.
— Да, — отвечаю я и пытаюсь выровняться для упражнения. Я иду на личный рекорд, а все, что нужно этому ублюдку, это поговорить о Натали.
Я вытягиваю руки, и Куинн настолько сильно давит вниз, что я не могу двигаться.
— Ее это устраивает? Ее муж — твой лучший друг — изменял ей, трахался направо и налево, но она хочет быть с тобой?
— Не понимаю, что именно тебе понятно, когда я сказал «да». Мы с ней вместе. Аарон облажался, но мы с ним идем отдельно друг от друга.
— Если ты так говоришь, — он усмехается и перемещает руку.
У него всегда есть что-то умное на языке. Это раздражает, и я устал от его дерьма.
— Знаешь, ты не советчик мне в принятии чертовых жизненных решений. Если я хочу быть с ней — я буду. Если ее это устраивает и меня это устраивает, то какого черта тебя это волнует?
Куинн шагает назад с поднятыми руками.
— Я просто спрашиваю, чувак.
Я сажусь разозленный.
— Когда ты трахал все, что движется, я никогда не говорил ничего подобного. Ты облажался больше, чем все мы вместе взятые, — мои руки дрожат, когда я сжимаю их в кулаки. — Оставь меня и Ли в покое.
Он движется в мою сторону.
— Я не произнесу ни слова после того, как скажу это. Обидишь ее — и я выбью все дерьмо из тебя. Она не просто какая-то там девчонка. Она, блядь, его жена, и Арабелла — его дочь. Я знаю издержки, которые прилагаются вместе с матерью-одиночкой.
— Я не идиот.
— Присяжные заседатели все еще сомневаются по этому поводу, — Куинн хлопает меня по плечу. — Я, возможно, не был так близок с Аароном, как ты, но он был и моим другом тоже. Я знаю, что ты не кусок дерьма. Я говорю это, чтобы убедиться, что ты готов на все, перед тем, как идти дальше, — он пристально смотрит на меня, а затем возвращается к своей естественной ослиной личности. — Теперь давай посмотрим, сможет ли твоя слабая задница это поднять!