Утоли моя печали
Шрифт:
Он вытащил пистолет, не глядя сунул в протянутую руку. Начальница выждала, когда набросят чалки и борт вплотную подойдет к пристани, сказала в спину:
– Лишних вопросов не задавать.
– Что значит – «лишних»? – спросил Бурцев, испытывая последние конвульсии собственной воли.
– «Лишних» – это значит лишних! – прошипела она вслед…
Taken: , 1
2
Назад он вернулся только к утру следующего дня и сразу же стал собираться домой. Уезжать следовало инкогнито, поэтому Бурцев решил уехать автобусом до областного центра, а там
Было еще рано. Чтобы не тревожить хозяев, он осторожно пробрался к себе на чердак – благо, что двери всю ночь не закрывались из-за постояльцев, собрал вещи и отправился на первый автобус.
Пристань и автовокзал были тут совмещены – два деревянных здания напротив друг друга, а между ними площадь, заставленная вездесущими палатками и табуретками, с которых торговали местными сувенирами и медом. Несмотря на ранний час, народу было много, подошел туристический теплоход, и начался импровизированный праздник: играли гармошки, плясали какие-то ряженые в масках – в общем, шоу-бизнес был в самом разгаре. Уехать отсюда незамеченным было довольно просто, и все-таки Сергей не стал искушать судьбу, не полез в толпу, а ее краем прошел в здание автовокзала, купил билет и встал на посадочной площадке. И только подумал, дескать, хорошо бы сейчас посмотреть на этого пришлого Гелю, будто бы околачивающегося на вокзале, как тут же заметил среди гуляющих высокого, но сутулого человека с огромной, до пояса, черной бородой, длинными, густыми и желтыми от седины волосами и вида затасканного, грязного. Из коротких дерюжных штанов торчали босые ноги с пальцами врастопырку, вместо рубахи – черный рабочий халат – словом, чудовище, стареющий, выброшенный из стаи орангутанг. Бурцев точно определил, что это и есть блаженный Геля.
Он шел медленно, вглядываясь в лица людей, иногда кого-нибудь останавливал, что-то говорил, махал руками и шел дальше. Зрелище было забавное, странное и притягивало внимание. Сергей встал за спины пассажиров на площадке и стал незаметно наблюдать. А Геля пересек улицу и направился точно в его сторону, неторопко озираясь. Он приблизился к трубчатому ограждению, мимоходом поклонился людям и остановил свой взгляд на женщине с вещами на ручной тележке. Понаблюдал и смело шагнул к ней и поклонился…
Бурцев был рядом и увидел глаза – глаза здорового, сильного и умного человека, причем взгляд отличался какой-то неброской пристальностью, возможно, с элементом гипноза: обычно на такой взор обязательно обернешься. Женщина сначала отвернулась, но Геля зашел с другой стороны и поклонился еще раз. Гул на площади и тарахтящие автобусы не позволили расслышать, что он говорил, казалось, просил милостыню, но женщина вдруг сказала что-то резкое и ушла в толпу. Геля посмотрел ей вслед, снова поклонился и отошел, сначала к ограждению, потом оказался перед Сергеем.
И только в этот миг Бурцев почувствовал опасность: под видом лохматого бродяги запросто мог быть агент спецслужбы! Прикрытие великолепное, это не опера-костоломы, привыкшие изображать бандитов и жить с шиком. Помнится, головорез Елизаров в Зубцовске чуть только был покраше…
Убегать, скрываться в толпе – вызовешь внимание публики…
– Почему ты на меня смотришь? – тихо и выразительно спросил Геля. – Ты меня знаешь?
– Не знаю, – осторожно проговорил Бурцев, сбитый с толку. – Только догадываюсь…
– А почему так смотришь?
– Притягивает
– Не правда, ты смотрел иначе. Ты изучал меня… Наблюдал за мной. Ты что-то слышал?
– Да, говорили… Тебя зовут Геля.
– И знаешь, кого я ищу?
Врать и изворачиваться было бесполезно, этот убогий с пронзительным разумным взглядом чувствовал ложь.
– И это говорили. Ты ищешь матку.
– Правильно, я искал матку. А еще кого?
– Больше ничего не знаю…
– Врешь! Знаешь, вижу! Или должен знать. Ты человек новый здесь, не дурак и не гармонист. Я всех в лицо запомнил – тебя не видел. Кто ты? Только не говори, что блаженный.
– Не говорю… Я приезжий, как и ты. Сейчас пойдет мой автобус.
– Поймал! Как говорят полицейские в Америке, лучше молчи. Иначе все будет истолковано против тебя.
Он схватил Бурцева за предплечье, и стало понятно – не вырваться. Рука гориллы или безумного человека…
– Что вы хотите? – спросил Сергей, чувствуя, как немеет рука, передавленная пятерней, словно медицинским жгутом.
– Ничего не хочу. Но ты что-то хотел от меня? Признавайся, промедление очень опасно.
Он, гад, схватил правую руку, так что пистолет из плечевой кобуры никак не выдернуть левой, а больше ничем от него не отбиться. И милицию покричать – не дозовешься, потому что ее вблизи нет. И люди, ожидающие посадки, заметив такое дело, отошли подальше, чтобы не вмешиваться. Сроду не подумаешь, что разбираются между собой совсем незнакомые люди – эдакая доверительная беседа, междусобойчик старых приятелей…
– У меня автобус сейчас уходит. Я проезжий. Видишь? С вещами стою.
– Вранье, не надо… Я узнал тебя. Знаешь, что я сделал с одним вашим? Есть одна точка на теле человека. Удар – и ты глухой, слепой и язык не работает. Короче, болван. Хочешь, и тебе сделаю?
– За что, Геля?
– За что?.. И ты еще спрашиваешь? Я живу, чтобы вашу породу уничтожить. Вывести под корень. Ты мертвая душа! Твоя настоящая фамилия – Губский!
– Кто? – изумился и отчего-то испугался Бурцев.
– Бывший Слухач! Капитан первого ранга Губский! Ты спихнул Скворчевского, сел на его место!
– Боже мой… Тогда я тебя знаю, слышал. Ты – Гелий Карогод. Бывший начальник Центра управления «Удар возмездия».
– А! – чуть ли не завизжал Гелий – Узнал, да? Узнал! Это я разнес лабораторию, на которую твой спаситель Скворчевский глаз положил! Что? Сделал я тебя? И сейчас сделаю! Потому что моя печаль – не только матка. Есть еще одна задача – отправлять в небытие мертвые души!
Бурцев постарался улыбнуться – получилась гримаса.
– И об этом слышал… Почему решил, что я – Губский? Что у меня мертвая душа?
– Думал, бороду отпустил – не узнаю?!
– Я не похож на него! Ну, посмотри, посмотри!
– Сейчас пойдешь со мной, – вдруг заявил Гелий и повлек за собой, прикладывая силу нечеловеческую. – Не хочу, чтобы люди видели, нельзя травмировать и искушать народ. Сейчас из тебя дерьмо полезет! Я одного твоего агента задавил! Отправил в небытие. И сейчас тебя…
– Стой! Что ты делаешь? – Сопротивляться ему было трудно, достать пистолет невозможно, оставалось вызывать скандал, привлечь внимание иди достучаться до рассудка. – Погоди!.. Какие ко мне претензии? Сейчас покажу документы, отпусти руку. Мы же разумные люди, верно? Давай разберемся…