Утопия у власти
Шрифт:
С первого дня революции Ленин видит в интеллигенции главного врага, ту силу, которая не хочет «подчиняться без долгих обсуждений личному авторитету одного человека» и одной партии. Борьба с той частью интеллигенции, которая была враждебна советской власти, в объяснениях не нуждалась. Преследования, которым подвергается нейтральная часть интеллигенции, объяснялись присущей ей гуманностью, добротой, рождавшей сочувствие к преследуемым. В ответ на письмо Горького по поводу массовых арестов в Петрограде Ленин излагает 15 ноября 1919 года свое кредо: «...В общем мера ареста кадетской (и околокадетской) публики была необходима и правильна... Неверные сердитые слова говорите Вы по какому поводу? По поводу того, что несколько десятков (или хотя бы даже сотен) кадетских и околокадетских господчиков посидит несколько дней в тюрьме для предупреждения заговоров...» Три дня спустя Ленин почти дословно повторяет
Очередной удар по интеллигенции наносится в августе 1922 года. 28 августа 1922 года «Известия» публикует одновременно постановление ВЦИК о роспуске Всероссийского комитета помощи голодающим и сенсационные материалы о раскрытии так называемой Петроградской боевой организации. По делу ПБО было арестовано «свыше 200 человек». ВЧК соединила вместе группу кронштадтских моряков, группу морских офицеров и профессорскую группу. Есть все основания утверждать, что все «дело ПБО» является сфабрикованным от начала до конца. Даже советские историки не могут договориться в чем же была вина арестованных. Один говорит ясно и точно: «Петроградская боевая организация Таганцева подготовляла кровавый переворот к концу августа — началу сентября 1921 года», другой ограничивается заявлением: «ПВО готовила заговор против Советской власти в 1921», третий перечисляет подробно «преступления»: разрабатывали «проекты государственного и хозяйственного переустройства России, полагая, что свержение Советского правительства — вопрос лишь времени», «кадет Таганцев вынашивал идею создания «массовой базы»..., вошел в контакт с группой так называемых «уполномоченных собрания представителей фабрик и заводов г. Петрограда». В то время как профессора «идейно» направляли организацию, кронштадтские моряки совершили «террористический акт»: «разбойничья группа взорвала в Петрограде памятник В. Володарскому».
Подготовка процесса и сам процесс проходили под личным руководством Ленина. После ареста значительной группы крупных русских ученых, деятелей культуры — географа проф. В. Н. Таганцева, химика проф. М. М. Тихвинского, профессоров Д. И. Шаховского, Н. И. Лазаревского, С. А. Ухтомского, В. М. Козловского, поэта Николая Гумилева и многих других — перед Лениным ходатайствуют об их освобождении геологи, Русское физико-химическое общество. В числе расстрелянных, вместе с теми, кого называли «наиболее опасными», «руководителями заговора», были профессор Тихвинский и поэт Николай Гумилев. За них особенно ходатайствовали перед Лениным. За М. Тихвинского — ибо он был выдающимся химиком и старым большевиком, отошедшим от партии до революции, за Н. Гумилева — ибо он был одним из самых больших поэтов России.
После казней родились легенды о вмешательстве Ленина в пользу Тихвинского и Гумилева, о недошедших вовремя распоряжениях, о самоволии чекистов. С. Либерман рассказывает, что Л. Красин ужаснулся, узнав о расстреле проф. Тихвинского: «Они его убили вопреки обещанию Ленина, — воскликнул Красин. — Но ведь это невозможно! А, может быть, он все знал... и революция имеет свои непреложные законы? В таком случае, куда все это нас заведет? Ведь Владимир Ильич очень любил Тихвинского, был с ним на ты...». Красин, хорошо зная Ленина, подозревал, что тот «все знал». В опубликованной переписке Ленина есть его «резолюция» по делу М. Тихвинского: «Тихвинский не «случайно» арестован: химия и контрреволюция не исключают друг друга». На вопрос человека, пришедшего к Дзержинскому просить пощадить Гумилева: «Можно ли расстрелять одного из двух-трех лучших поэтов России?» председатель ВЧК ответил: «Можно ли делать исключение для поэта, расстреливая других?»
Химия не исключала контрреволюции, поэзия не исключала контрреволюции. Более того, они казались — и химия, и поэзия — контрреволюционными сами по себе. Наука, поэзия, интеллигенция — были контрреволюцией.
Процесс «Петроградской боевой организации» был последним большим процессом, организованным ВЧК. Декретом ВЦИК от 6 февраля 1922 года ВЧК и ее местные органы были «упразднены», то есть их функции были переданы Государственному политическому управлению (ГПУ), созданному в составе народного комиссариата внутренних дел РСФСР. После создания СССР ГПУ превращается в объединенное государственное политическое управление (ОГПУ) . Два слога, страшные и патетичные для любого гражданина, пережившего годы революции, два слога, предшествовавшие «маме», ибо ими пугали в колыбели, как некогда «букой», и сопровождавшие несчастливцев даже после смерти, вплоть до выгребной ямы, два простейшие слога, которые запамятовать не дано никому», эти два слога — ЧЕ-КА, были заменены тремя: ГЕ-ПЕ-У. Вскоре и эти три слога станут вызывать не меньший страх, чем прежние два. Назначение председателя ВЧК Ф. Дзержинского председателем ГПУ, потом ОГПУ, подчеркивало неизменность роли и характера Органов.
Процесс эсеров, начавшийся в июне 1922 года, был первым большим показательным процессом, организованным ГПУ. Для Горького, находившегося на Западе, процесс социалистов-революционеров представлялся актом борьбы с интеллигенцией. В письме Рыкову (Ленин скажет: «поганое письмо Горького») М. Горький ставит процесс в ряд действий, направленных на «истребление интеллигенции в нашей безграмотной стране». В дни, когда начался процесс эсеров, был утвержден приговор по делу «о сокрытии церковных ценностей». Из обвиняемых по делу эсеров (все обвинения были связаны с их деятельностью до 1919 года, амнистированной 27 февраля 1919) к смертной казни было приговорено 12 человек, но «исполнение приговора» суд «приостановил».
Политические процессы были лишь частью войны против интеллигенции, ожесточившейся в связи с тем, что, как констатировал ЦК: «...Выявилось в первые месяцы 1922 г. оживление деятельности остатков старой буржуазной интеллигенции». Это «оживление буржуазной идеологии» проявлялось в открытии — разрешенных законом — частных издательств, в возобновлении выпуска журналов «Былое», «Голос минувшего», «Экономист», «Право и жизнь».
«Вредные тенденции» обнаруживаются на съезде агрономов (март 1922 года): профессора-аграрники и экономисты выступают за абстрактную надклассовую законность»; на съезде врачей: наркомздрав Семашко доносит Ленину, что врачи «восхваляли земскую медицину», требовали демократию и право издавать собственный печатный орган. «Антисоветские партии, — говорит об этом периоде историк ВЧК-ГПУ, — действуя через интеллигенцию (профессуру, специалистов, литераторов), вели работу среди учащейся молодежи, мелкобуржуазных и обывательских элементов, создавали опорные пункты в высшей школе, в печати, литературных кругах, кооперации...»
В марте 1922 года Ленин пишет статью «О воинствующем материализме», в которой «первенствующей обязанностью коммуниста» объявляет «систематическую, наступательную борьбу с буржуазной идеологией, с философской реакцией, со всеми видами идеализма и мистики». В письме к председателю ГПУ Дзержинскому от 19 мая Ленин переводит философские термины на «разговорный» язык, он называет интеллигентов, «профессоров и писателей»: «явными контрреволюционерами, пособниками Антанты, шпионами, растлителями молодежи».
«Профессоров и писателей» арестовывали, судили, расстреливали. Они умирали с голоду. «В истории Академии наук, — замечает исследователь, — было, кажется, три главных моровых полосы 1918—1923; 1929—1931; 1936—1938». Особенность первой из них в том, что крупнейшие русские ученые умирали от голода и холода. Историк цитирует некрологи, публиковавшиеся в «Известиях Российской Академии Наук». В некрологе по поводу смерти историка A. С. Лаппо-Данилевского, наступившей 7 февраля 1919 года, отмечается, что «с конца мая 1918 г. это уже седьмая жертва, вырванная смертью из среды действительных членов Академии». Если учесть, что в это время Академия Наук насчитывала чуть больше 40 академиков, размеры катастрофы будут очевидны. Тем более, что ученые продолжали гибнуть. Умирает основатель гидро– и аэродинамики B. А. Жуковский, крупнейший востоковед Б. А. Тураев, выдающийся математик А. М. Ляпунов, замечательный языковед А. А. Шахматов, виднейший богослов И. С. Пальмов и многие другие. Подписанный Лениным в 1921 году декрет «о создании благоприятных условий для научной работы» академику Павлову имел целью спасти единственного русского лауреата Нобелевской премии, и еще больше подчеркивал трагическое положение русской науки.