Утопия у власти
Шрифт:
Привилегированная часть общества (руководящие партийные и советские работники, партийный аппарат) имели свою собственную, особую систему снабжения, значительно отличавшуюся в количественном и качественном отношении от общегражданской.
Многим предприятиям и учреждениям были выделены колхозные земли для использования их под подсобные хозяйства и организации на этой базе дополнительного питания своих рабочих. В городах рабочим и служащим выделялись участки под огороды для выращивания для собственных нужд картофеля и овощей. Собственные огороды стали основным источником питания для сотен тысяч семей во время войны. Одежда, обувь, ткани стали во время войны предметами роскоши. Время от времени на предприятиях выдавались ордера на покупку носильных вещей или обуви. Ордера,
Значительно осложнилась и без того острая жилищная проблема, особенно в местах эвакуации, в Казахстане, Киргизии, Узбекистане и других среднеазиатских республиках. Эвакуированные скапливались в тех городах и местностях, где существовали промышленные и коммунальные предприятия, то есть где можно было найти работу. Гораздо хуже было положение тех, кто не находил работу по специальности и работал в качестве сельскохозяйственного рабочего. Из-за отсутствия сноровки выработка была намного меньше выработки местных колхозников, соответственно и уровень их жизни был довольно низким.
На территории, занятой немецкими войсками, находилось около половины посевных площадей всего Советского Союза. Здесь производилось более половины зерна и продуктов животноводства. В этих районах было много сельскохозяйственной техники. Немцы захватили часть собранного, но еще не вывезенного урожая, а также тракторы, комбайны, сельскохозяйственные машины. В тех местностях, где было время на сборы, удалось вывезти часть урожая, угнать скот, передать армии трактора и немногочисленный колхозный транспорт.
В местностях, куда «немец» еще не дошел, трактора, автомашины, лошади были мобилизованы для нужд армии. Сельское хозяйство осталось без тягловой силы. Почти все трудоспособные мужчины были либо на фронте, либо в плену. В деревнях оставались малолетние дети, старики, женщины и инвалиды. Пахали на коровах, а там где их не было или не хватало, впрягались люди. Многие сельскохозяйственные работы выполнялись вручную. Почти весь собранный урожай сдавался государству в счет обязательных поставок. Уровень поставок часто определялся не реальным урожаем, а предполагаемым, то есть примерно на 25% выше реального. За недоимки взыскивали строго, иногда отправляли в тюрьму, как за саботаж. Часто в деревнях не оставалось зерна для посева. Особенно страшно обстояло дело в центральных областях России, где и до войны едва сводили концы с концами, война и вовсе подорвала экономическое положение колхозников. Все их помыслы сосредотачивались на приусадебном участке — часть выращенных продуктов использовалась для себя, часть выгодно продавалась или обменивалась у городских жителей на нужные товары. Лучше жилось крестьянам в теплых краях: в Закавказье, в Средней Азии, где было больше продуктов животноводства, масляничных культур, овощей и фруктов.
По всей стране проходил сбор пожертвований в помощь Красной армии. Вещи, деньги, ценности, облигации государственных займов — все шло в фонд обороны страны. Собирались средства на строительство танковых колонн и самолетов. Где-то в глубоких тыловых районах отдельными колхозниками вносились в фонд обороны огромные деньги (100-200 тыс. рублей). Откуда брались эти деньги? Во время войны из-за нехватки продовольствия образовался черный рынок, на котором продукты либо обменивались на вещи, либо продавались по баснословным ценам. В глубоком тылу процветала спекуляция продовольствием и товарами первой необходимости. Спекулянты наживали в эти годы целые состояния. Некоторую толику вырученных денег они жертвовали на оборону страны. Таким образом, часть средств, вырученная от ограбления населения на черном рынке, особенно эвакуированных, поступала в распоряжение государства. Жертвователи же зачислялись в патриоты, о них писалось в газетах, передавалось по радио, их ставили в пример другим гражданам.
Едва началась война, как зашаталось здание социалистических национальных отношений. Первые трещины появились в недавно присоединенных областях государства — в западных частях Белоруссии и Украины и в Прибалтике. Политика «чисток» и депортаций коренных жителей, первое мероприятие, проведенное советской властью в 1939—1940 годах, возбудили достаточный страх и ненависть среди местного населения. Естественно, в этих частях страны немцев часто встречали как избавителей.
Но и во внутренних районах дело обстояло далеко не благополучно. И опять в этом было повинно советское государство и его репрессивная политика.
В августе 1941 года была ликвидирована автономная республика немцев Поволжья, коренное население которой, немцы, поселились здесь два столетия тому назад. Их обвинили в сотрудничестве с гитлеровской Германией, хотя на самом деле они были едва ли не самым лояльным населением России. Советские немцы были депортированы на восток и крайний север страны. Таким образом, первые удары, подрывавшие межнациональные отношения, были нанесены не вторгшимся врагом, а самим советским государством.
В конце 1943 и в начале 1944 года по обвинению в сотрудничестве с врагом были выселены народы Кавказа чеченцы, ингуши, балкарцы, карачаевцы, затем калмыки и крымские татары. Заодно удалили и прочих «не-русских» с Черноморского побережья: греков, болгар, крымчаков. Их участь разделили курды, хемшины. Шли приготовления к депортации абхазов. Во всех случаях ликвидировалась автономия народов там, где она существовала. Депортация коснулась более миллиона людей. Их погрузили в вагоны для скота и отправили в Сибирь, на Урал и в Среднюю Азию. Основная цель депортации заключалась в том, чтобы поселить в районах, где ощущалось напряжение, а также вдоль советских границ, русское население. Города и деревни Северного Кавказа, Ставрополщины и Крыма были заселены русскими и украинцами.
Жили депортированные в необычайно скученных условиях, голодали и вымирали. Во время депортации и в первые годы расселения на новых местах десятки тысяч людей умерли от голода и болезней. Для депортированных был установлен режим спецпоселений. Каждый шаг спецпоселенцев тщательно контролировался. Их жизнь находилась под постоянным и неусыпным контролем властей; передвижение было ограничено. Было прекращено печатание литературы, не издавалось ни одной газеты или журнала на языках этих национальностей. Полностью прекратилось обучение на родных языках в школах. Доступ к получению высшего образования был блокирован.
В Закавказье, несмотря на появление немецких войск осенью 1942 года у Главного Кавказского хребта, положение было достаточно устойчивым и не только благодаря сосредоточению значительного количества воинских контингентов и войск НКВД, но также и потому, что закавказские народы не видели иного пути для своей защиты, чем лояльная поддержка советского государства. Серьезную роль сыграли ввод советских войск в Иран в начале войны, союз СССР с Англией и с США и традиционная ненависть к Турции (особенно в Армении).
В советских среднеазиатских республиках положение во время войны значительно усложнилось из-за притока беженцев, эвакуированных и депортированных. Военные усилия требовали создания в Средней Азии новой экономической базы, увеличения производства хлопка и цветных металлов, разведывания и разработки новых источников сырья. Прилив русского, украинского и другого населения во время войны оказал существенное влияние на экономику и культуру Средней Азии, особенно на развитие и рост городов.
Здесь была сосредоточена основная масса русского населения. Узбекский демограф пишет: «До 50-х годов, особенно в предвоенные годы и в годы Великой Отечественной войны, в связи с индустриализацией национальных окраин, в том числе и среднеазиатских республик, и значительной миграции сюда русских (а также украинцев, белорусов и некоторых других народов), доля народов, образующих союзные республики Средней Азии, а также автономных республик и областей, заметно снижалась». Соответственно изменялся удельный вес и влияние русских в местной администрации, и особенно, в промышленности. Приток русских привел к усилению проникновения русского языка и русско-советской культуры в коренную национальную среду, что не могло не сказаться и на изменении политического баланса. Местная элита и «всесоюзная» бюрократия ощутили большую взаимозависимость.