Утраченная цивилизация: в поисках потерянного человечества
Шрифт:
Речь идет о древнейшем памятнике китайской культуры «Шаньхай цзин» («Канон гор и морей»), который сегодня тщательно изучается многими специалистами. В «Шаньхай цзине» даже неискушенный взгляд заметит много несхожих между собой слоев текста. Скорее всего он составлялся в разные времена и со слов разных людей. Здесь мы можем встретить и чисто географические описания, сведения из области ритуалов, минералогии, ботаники, зоографии, мифологии и много другого.
«Шаньхай цзин» представляет собой анонимный труд, созданный предположительно в конце III — начале II вв. до н. э. Однако все исследователи сходятся в том, что записан этот труд был достаточно поздно, но его отдельные пласты существовали едва ли не в
Состоит это произведение из двух частей: «Канона гор» («Шань цзин») в пяти частях (свитках-цзюанях) и «Канона морей» («Хай цзин») в 13 цзюанях. Принято считать, что первоначально в основе «Шаньхай цзина» лежало 32 цзюаня, часть из которых была утрачена, и до нас дошло лишь 18. Это предположение высказал еще в 1839 г. французский ученый М. Базэн, который утверждал, что часть книг была сожжена во время грандиозного уничтожения классических книг в 213 г. до н. э. при первом китайском императоре Цинь Шихуане.
Оставшиеся цзюани были скомпилированы в одно произведение, что произошло где-то в V в. н. э. Таким образом, перед нами достаточно позднее собрание, возможно, весьма разнородных и древних книг. Попутно заметим, что М. Базэн счел этот «сборник мифов» недостойным серьезного научного исследования, заметив, что из 30 тыс. иероглифов текста 20 тыс. составляют более поздние комментарии. А это значит, что изначальный смысл повествования безвозвратно утерян.
Долгое время в науке было принято считать, что текст 18 оставшихся книг лишь в малой степени соотносится с реальными объектами и географическими понятиями.
Скорее, книга казалась сборником мифологических рассказов, например, речь шла о неких «животных с тремя головами», чудовищах, которые «то пожирают человека с головы, а то с ног», могучих единорогах, лисицах с десятью хвостами, змеях с восемью головами и т. д. Идентифицировать какие-то конкретные места по описаниям не удавалось, поскольку речь шла о таких явно символических и сказочных названиях, как «река Красная», «гора Высокая».
Сами китайские книжники пытались обнаружить «горы и моря», описываемые в «Шаньхай цзине», но один за другим приходили к выводу, что все это — не более чем сборник древних мифов. Правда, существовало предположение, что 18 книг соотносятся с какими-то конкретными 18 областями в Китае, но обнаружить сами области так и не удалось. Порой казалось, что удается обнаружить аналогии на земной поверхности, например, горный массив Куньлунь, но дальше все обрывалось, смешивалось, и карта как бы внезапно заканчивалась, переходя в сказку. Нередко получалось так, что книга описывала некие горы и равнины в тех местах, где на самом деле бушуют морские волны. Было ясно одно — произведение (а быть может, это просто разрозненные книги) описывает огромное пространство, возможно, в десятки тысяч километров.
Вокруг «Шаньхай цзина» велось и ведется множество весьма серьезных исследований, приводящих к самым неожиданным выводам. Перечислим лишь некоторые предположения. «Шаньхай цзин» представляет собой не географическое описание Земли, но карту звездного неба, причем ряд ученых достаточно четко идентифицировал в этом произведении описание некоторых созвездий. А вот еще одна версия: «Шаньхай цзин» — оригинальный и при этом весьма точный календарь.
«Шаньхай цзин» содержит в себе географическое описание горных вершин и массивов по четырем сторонам света, а также неких гор, находящихся «за морями».
Здесь же мы читаем древнейшее предание, которое можно встретить у многих народов мира: существуют пять священных высочайших горных вершин, и в этих вершинах берут свое начало все крупнейшие реки Земли. Пятеричная схема нередка в китайской философии (пять гор, пять первостихий мироздания, пять священных животных и т. д.), а река, берущая начало на высочайшей вершине и струящая свои воды в низины, являет собой символику небесно-земного союза и даже совокупления «самого верха» и «предельного низа». Здесь ярко виден мотив воды, дающей жизнь всему живому.
Узоры на глиняном кувшине китайской неолитической культуры Мацзяяо во многом напоминают узоры на утвари в Центральной Америке
Утварь из индейского поселения Месса Верде (Колорадо) (XI–XIII в.) несет на себе спиралевидные и геометрические узоры, подобные древнекитайским
Все 18 книг неравноценны ни по языку, ни по объему, ни по стилю изложения, который варьируется от сухого лапидарного отчета до изящных поэтико-мифологических пассажей. Как раз сухость большинства отрывков «Шаньхай цзина» и навела ряд исследователей на мысль, что перед ними не просто изложение древних мифов, а нечто большее. Действительно, что может быть интересного и занимательного в предельно краткой фразе о том, что, «путешествуя к югу за сто ли через зыбучие пески, обнаружишь Гору Лысую, рядом с которой река несет свои воды на восток»? Пожалуй, разумнее предположить, что перед нами фраза из отчета путешественника, который по китайской традиции, должен был досконально точно, без излишних прикрас описать суть дела, если бы… можно было хотя бы приблизительно установить, о какой точке на карте идет речь.
Загадка казалась неразрешимой, а поэтому о ней решили и не говорить, молчаливо согласившись с тем, что это в основном чисто мифологическое произведение, запись каких-то ранних легенд, существовавших еще во II тыс. до н. э.
И все же тем не менее мы имеем немало достаточно точного исходного материала. Если на время абстрагироваться от «лисиц с восемью хвостами» и многочисленных единорогов, ясно, что речь идет о каких-то вполне конкретных описаниях чьих-то путешествий (например, умелого охотника И, пошедшего на край света и избавившего землю от восьми из девяти солнц), географических ландшафтов и животного мира. Интереснее всего, конечно, те пассажи, где речь идет о неких «заморских» землях.
Именно «заморские земли» и заинтересовали Г. Мертц, которая решила проанализировать километр за километром, объект за объектом в этом удивительном описании. Она рассчитывала высоту гор, расстояние между ними, сопоставляла животный мир и растения. Здесь открылась мудрость древнего текста, по сути дела он описывал наиболее стабильные вещи на нашей планете — горы и моря. Хотя, как мы знаем, и они подвержены немалым изменениям, эти трансформации не столь заметны, как сезонное изменение природы, вымирание животного мира и другие. Г.
Мертц удалось достаточно точно идентифицировать целый ряд географических объектов. И все они оказались на территории современной Мексики, штатов Техас, Нью-Мексико, Колорадо, Вайоминг, на тихоокеанском берегу Британской Колумбии.
Итак, «Шаньхай цзин» или, по крайней мере, какие-то его части представляли собой естественную описательную географическую карту, которая весьма точно отражала конкретные объекты как в Китае, так и на совсем другом континенте — в Америке.
Именно этой картой воспользовался в V в. монах Хуэйшань и, четко следуя ее указаниям, приплыл на то же самое место, что было описано за тысячи лет до него.