Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Утраченная цивилизация: в поисках потерянного человечества
Шрифт:

Идею об «И цзине» как о тайной схеме, содержащей генетический код, одобрил даже известный лама Анагарика Говинда, написав солидное предисловие к исследованиям Шонбергера. По сути, согласились с идеей Шонбергера и ряд крупных специалистов в области математики (поскольку многое в исследовании было построено на чисто математических расчетах), биологии, физики.

Но прежде чем мы попытаемся углубиться в ход мыслей Шонбергера, скажем несколько слов о самом «И цзине», к тому же нам еще не раз придется возвращаться к этому необычному произведению.

Долгое время считалось, что «И цзин» представляет собой гадательную книгу, а возможно, заключает в себе и некую протописьменность, поскольку его основная или центральная

часть состоит из графических изображений — фигур из шести целых и прерывистых линий, которые принято называть гексаграммами. О непонятной, неразгаданной до сих пор функции «И цзина» и при этом его колоссальном влиянии на всю культуру Дальнего Востока мы поговорим позже, сейчас же вернемся к нетривиальной идее М. Шонбергера.

Воспринять мир как схему

«И цзину» приписывается много загадочных свойств — значительно больше, чем другому китайскому тексту. Более того он стал вполне «модной литературой» в кругах мистически настроенных любителей Востока, изучающих его в любительских переводах. Впрочем, параллельно с этим существует и масса вполне профессиональных исследований, которые до сих пор признают, что изначальный смысл «И цзина» остается не до конца ясным.

Роль «И цзина» в китайской культуре вызывает множество споров. Одни считают, что он самым непосредственным образом повлиял на становление не только ранней, но и вообще всей духовной мысли Китая. В частности, благодаря «И цзину» сформировалась концепция вечнотекущих изменений, постоянного перехода инь и ян, которая затем проявилась в даосизме, художественной эстетике и даже каждодневном мировосприятии китайцев. Но это случилось уже позже, а вот начальный смысл составления этого канона до конца так и не ясен.

«И цзин» принято переводить как «Канон перемен», хотя, как мы потом увидим, этот перевод весьма относителен. В древних китайских источниках «И цзин» фигурирует под названием «И» — «Перемены» или «Чжоу и» — «Чжоуские перемены» (по имени династии, когда она вошла в оборот) или «Круговорот перемен» (Чжоу здесь может пониматься и как название династии, и как «круговорот», «всеобщий»). Если говорить о том, когда «И цзин» был написан, то классическая фраза, что произошло это «в глубокой древности», как ни странно, окажется весьма точной — даже о приблизительном времени его создания остается лишь догадываться. Правда, нам известна эпоха, когда «И цзин» был записан, изложен иероглифами и некими двоичными символами из целых и прерывистых линий на бамбуковых дощечках, но это не было временем его создания. Именно тогда жил легендарный правитель Китая мудрец Фуси, чье полумифическое существование относят к 2852–2737 гг. до н. э. По традиционным версиям, он записал «И цзин», передав в нем сконцентрированную мудрость будущим поколениям. О сути этой мудрости спорят до сих пор.

У самих древних китайцев, по-видимому, исток происхождения «И цзина» и других подобных священных канонов не вызывал сомнений — все это так или иначе считалось переданным священными предками, первоправителями или их духами и уже поэтому является сакральной ценностью культуры. Обычно в академических кругах принято считать, что это произведение было записано, видимо, в VIII–VII вв. до н. э. и никак не раньше XI в. до н. э., хотя существуют спекулятивные датировки, отодвигающие эту дату до середины 3 тыс. до н.

э. Например, самой распространенной версией происхождения «И цзина» был рассказ о том, что трактат относится ко времени чжоуского завоевания, когда племена Чжоу захватили власть на территории, принадлежащей до этого династии Шан-Инь.

Легенда рассказывает, что правитель Вэнь-ван из царства Чжоу был заточен шанским правителем Диъи и, находясь в заточении, написал часть священного текста или по крайней мере зарисовал сами гексаграммы. Но отнюдь не он сам создал их — они были переданы Вэнь-ди одним из священных первомудрецов Китая Фуси, которому традиция приписывает множество «культурных инноваций», например, приготовление пищи (предполагается, что до этого она поедалась в сыром виде), письменность, лук со стрелами, навык рыбной ловли крючком и многое другое. По сути Фуси приносит культуру (вэньхуа) как таковую, отделяя Китай прошлого — внекультурного и внецивилизованного — от Китая культуры и цивилизации. Именно он впервые сумел прочитать «письмена Неба» и принести их на землю.

В принципе, весь трактат представляет собой достаточно позднюю запись каких-то очень древних представлений, существовавших еще в начале II тыс. до н. э., ранняя же часть самого трактата относится к концу II тыс. до н. э. «И цзин», хотя формально и не является самой ранней дошедшей до нас книгой древних китайцев (самым ранним все же следует считать «Ши цзин»), он стал широко известен именно как гадательная книга, хотя далеко не очевидно, что она действительно начиналась именно как текст для предсказаний.

Самая ранняя копия, которой располагают современные исследователи, была обнаружена в 1976 г. в хранилище древних рукописей Маваньдуе в захоронении, относящемся к 168 г. до н. э. Она в основном совпадает со всеми остальными копиями, которые были распространены в Китае, в частности, в эпохи Тан и Сун, поэтому ко II в. до н. э. «И цзин» уже в основном сформировался, хотя, очевидно, он возник за сотни лет до создания маваньдуйской копии.

Тот вариант «И цзина», который дошел до нас, многослоен, он как бы «наращивался» в течение многих веков, и здесь особо постарались многочисленные комментаторы. Дело в том, что смысл центральной, наиболее древней, части произведения настолько запутан и символичен, что возникло немало толкований, которые, возможно, вообще не соотносятся с изначальным смыслом. Но так уж был устроен Китай; он меньше заботился об «истинности смысла» (полнотой истины все равно никто не сможет обладать — считали древние), а больше о том, чтобы все должным образом было прокомментировано, — это соответствовало особому «упорядочивающему» типу китайского сознания.

Так постепенно появляются комментарии, которые входят составной частью в «И цзин» в VI–IV вв., «Десять Крыльев» («И чжуань»). Разделы, называемые «Суждения» («Цы»), были, по преданию, составлены правителем Вэнь-ди, одним из основателей династии Чжоу (1150-249 гг. до н. э.), приложения к суждениям (сяо цы) приписываются его последователю правителю Чжоу-гуну. Обратим внимание, что все это — предания, которые были изложены «отцом китайской истории» Сыма Цянем, написавшим грандиозный труд «Исторические записки» в I в. до н. э. А это значит, что между предполагаемыми создателями трактата и историком пролегла пропасть, по крайней мере, в шесть столетий. Срок вполне достаточный для того, чтобы всякое произведение обросло таким количеством преданий, что смыть их наносы не представляется возможным и легче просто согласиться с традиционной версией. В любом случае имя истинного создателя (истинных создателей?) «И цзина» мы никогда не узнаем. Но для себя обратим внимание на тот факт, что в этой истории получения и передачи мистического знания фигурируют, по крайней мере, три великих мудреца, к личностям которых нам еще придется вернуться в дальнейшем: Фуси, Вэнь-ди, Чжоу-гун.

Центральную часть «И цзина» принято называть «Чжоу и», «Круговорот изменений» или «Чжоусские изменения» — по названию эпохи Чжоу, когда был создан трактат. Здесь нужно пояснить смысл термина «и». Его можно переводить двояко: «изменения» или «простой, нетрудный». Причем и первый, и второй переводы в равной степени имеют право на существование. С одной стороны, в «И цзине» описываются различные типы трансформаций, переходов, которые случаются в этом мире, взаимозависимость и взаимопереход противоположных начал — и в этом смысле речь идет именно о «Каноне перемен». Но возможно, что его создатели намекали на изначальную простоту, неприукрашенность истины, которую они смогли выразить в шестидесяти четырех символах, по сути, предельно простых рисунках.

Поделиться:
Популярные книги

Назад в ссср 6

Дамиров Рафаэль
6. Курсант
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.00
рейтинг книги
Назад в ссср 6

Вечная Война. Книга VII

Винокуров Юрий
7. Вечная Война
Фантастика:
юмористическая фантастика
космическая фантастика
5.75
рейтинг книги
Вечная Война. Книга VII

Сиротка

Первухин Андрей Евгеньевич
1. Сиротка
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Сиротка

Мимик нового Мира 3

Северный Лис
2. Мимик!
Фантастика:
юмористическая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Мимик нового Мира 3

Убийца

Бубела Олег Николаевич
3. Совсем не герой
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
9.26
рейтинг книги
Убийца

Совок 4

Агарев Вадим
4. Совок
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.29
рейтинг книги
Совок 4

Довлатов. Сонный лекарь 2

Голд Джон
2. Не вывожу
Фантастика:
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Довлатов. Сонный лекарь 2

Наизнанку

Юнина Наталья
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Наизнанку

Последний попаданец

Зубов Константин
1. Последний попаданец
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Последний попаданец

Законы Рода. Том 6

Flow Ascold
6. Граф Берестьев
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Законы Рода. Том 6

Сильнейший ученик. Том 1

Ткачев Андрей Юрьевич
1. Пробуждение крови
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
аниме
5.00
рейтинг книги
Сильнейший ученик. Том 1

Путь Шамана. Шаг 6: Все только начинается

Маханенко Василий Михайлович
6. Мир Барлионы
Фантастика:
фэнтези
рпг
попаданцы
9.14
рейтинг книги
Путь Шамана. Шаг 6: Все только начинается

Магия чистых душ

Шах Ольга
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.40
рейтинг книги
Магия чистых душ

Неверный

Тоцка Тала
Любовные романы:
современные любовные романы
5.50
рейтинг книги
Неверный