Утраченное наследие
Шрифт:
Джоан почувствовала, как что-то мягко коснулось ее разума, а затем мастер Линь оказался с ними, аккуратно усевшись по-турецки в пустоте:
– Я здесь; мое тело скоро прибудет, - заявил он.
– Может быть, продолжим?
И тут Джоан заметила, что он воспользовался ее разумом, чтобы очутиться в их обществе быстрее, чем его тело преодолеет пространство. Она почувствовала себя чрезвычайно польщенной выбором китайца.
Хаксли начал без промедления.
– Через его разум, - он указал на Бринкли, - я узнал о многих других наших смертельных врагах. Их следует немедленно
Линь учил их, как проникать во время и как воспринимать настоящее, научил удаляться на какое-то расстояние, чтобы вычленить из вечности временной отрезок. Но он был намного искуснее своих учеников. Линь мог разбить крохотное мгновение на тысячу дискретных отрезков или охватить тысячелетие как один миг жизненного опыта. Его умение проникать во время и пространство не ограничивалось ни его метаболизмом, ни молярными размерами.
Линь начал тщательно прощупывать мозг Бринкли, как будто искал потерянную драгоценность в куче мусора. Он нашел модели памяти своего противника и обозрел его жизнь как единую картину. С изумлением Джоан заметила, как всегдашняя улыбка мастера сменилась гримасой отвращения. Линь оставил свой разум открытым для наблюдения. Джоан с любопытством заглянула в него, затем отключилась. Если в мире действительно так много злобных духом, то она предпочитает встречаться с ними по одному, а не со всеми одновременно.
Тело мастера Линя тоже присоединилось к ним, незаметно перейдя в свою проекцию.
Хаксли, Хоу, Моултон и Бирс с напряженным вниманием следили за тонкой работой китайца. Лицо Хоу было бесстрастно; Моултон, напротив, выразительно морщил свое мягкое, немного старушечье лицо, неодобрительно цокая языком при виде столь беспредельной подлости. Бирс более обычного походил на Марка Твена, обуреваемого беспощадной, разрушительной яростью.
Мастер Линь поднял голову.
– Да, да, - произнес Моултон, - видимо, нужно действовать, Эфраим.
– У нас нет выбора, - заявил Хаксли, не сознавая даже, что нарушает этикет.
– Быть может, вы дадите каждому задание, Старейший?
Хоу пристально посмотрел на него.
– Нет, Филип. Нет. Продолжайте. Работайте! Хаксли, опомнившись, ругнул себя за бестактность и тут же принялся за дело:
– Вы поможете мне, мастер Линь. Бен!
– Готов!
Они прочно сцепили свой разум и попросили Линя показать им противника и все необходимые данные.
– Понял? Помощь нужна?
– Мне хватит дедушки Стоунбендера.
– Ладно. Ноги в руки - и пошел.
– Можешь поставить галочку.
– И Бен улетел, стремительно рассекая воздух.
– Это задание для вас, сенатор Моултон.
– Понял.
– Моултон также улетел.
Хаксли давал задания, и братья улетали, по одному или парами, чтобы выполнить то, что на них возложено. Никто не спорил. Многие знали задолго до Хаксли, что день начала действий обязательно наступит, и только ждали, спокойно занимаясь текущими делами, чтобы семя созрело во времени.
В особняке на Лонг-Айленде, в звуконепроницаемом, надежно запертом и охраняемом кабинете без окон, с вычурной мебелью собралось пятеро сообщников трое мужчин, женщина и нечто в кресле-каталке. Нечто в кресле с чудовищной яростью смотрело на четверых своих собеседников, смотрело без глаз, ибо бледный лоб его гладко переходил прямо в щеки.
Халат, свободно подоткнутый вокруг кресла, не скрывал того, что у существа не было ног.
Оно ухватилось за подлокотники.
– Я что, все время должен думать за вас, идиоты?
– спросило оно тихим приятным голосом.
– Вы, Артурсон, не помешали Моултону протолкнуть в Сенате этот законопроект о Шасте. Маразматик.
– Последнее слово прозвучало ласкающе.
Артурсон заерзал на стуле.
– Я обследовал его разум. Законопроект был совсем безобидным. Он шел в обмен на сделку о долине Миссури, я же вам говорил.
– Значит, вы уверены, что обследовали его разум? Ха, да он устроил вам специальную экскурсию по своим мозгам, болван вы этакий! Законопроект о Шасте! И когда только вы, безмозглые идиоты, поймете, что от Шасты вечно одно беспокойство?
– Существо одобрительно улыбнулось.
– Ну откуда мне было знать? Я думал, может, лагерь на горе будет раздражать их... ну, тех, вы понимаете, о ком я говорю.
– Безмозглый идиот. Недалеко то время, когда я обнаружу, что вполне могу обойтись без вас.
– Существо не стало ждать, пока его собеседник осознает угрозу, и продолжило; - Ладно, хватит об этом. Нужно действовать, чтобы исправить положение. Они перешли в наступление. Агнес...
– Да, - отозвалась женщина.
– Ваши проповеди должны набрать обороты!
– Я сделала все, что в моих силах.
– Этого мало. Нам нужна волна религиозной истерии, которая смоет к чертовой матери Билль о правах до того, как лагерь на Шасте закроется на лето. Нужно действовать быстро, не упуская момента и чтобы все эти дурацкие законы нам не мешали.
– Но это невозможно!
– Заткнитесь. Все возможно. На этой неделе в ваш храм поступят пожертвования, и вы используете их на широковещательные телепрограммы. А в нужный момент найдете нового мессию.
– Кого?
– Брата Артемиса.
– Этого ничтожного пьянчужку? А меня, значит, побоку?
– Вы свое получите. Но на должность мессии не претендуйте; страна не примет женщину-лидера. Вы вдвоем возглавите поход на Вашингтон и осуществите государственный переворот. "Сыны семьдесят шестого" пополнят ваши ряды в уличных боях. Вимс, это ваша задача.
Человек, к которому существо обратилось, возразил;
– Мне понадобится месяца три-четыре, чтобы их натаскать.
– Получите три недели. И постарайтесь справиться. Третий мужчина, до сих пор молчавший, спросил:
– Что за спешка, шеф? Зря вы так паникуете из-за нескольких ребятишек.
– Это уж мне судить. Вам же нужно выбрать время так, чтобы повальные забастовки связали страну по рукам и ногам во время нашего похода на Вашингтон.
– Мне бы парочку какие-нибудь инцидентов.