Утраченный символ
Шрифт:
Кэтрин потрясла головой.
— Безумие…
Аваддон огорченно понурил голову.
— Мисс Соломон, благодарю вас за информацию. Как я и боялся, ваш брат сейчас немного оторван от реальности… Признаться, из-за этих опасений я и пригласил его на повторный прием. Бред — нередкое явление, когда дело доходит до болезненных воспоминаний.
Кэтрин покачала головой:
— Питер — здравомыслящий и рассудительный человек.
— Да, но…
— Что «но»?
— Рассказ о событиях того вечера был только началом… крошечной частью длинной и неправдоподобной истории.
Кэтрин
— Что он вам наговорил?
Аваддон печально улыбнулся:
— Мисс Соломон, позвольте задать вопрос: брат когда-нибудь обсуждал с вами нечто спрятанное в Вашингтоне… или говорил, что стережет бесценное сокровище… некую древнюю мудрость?
Кэтрин была изумлена.
— О чем это вы?
Доктор Аваддон протяжно вздохнул.
— Я расскажу вам нечто такое, что глубоко вас потрясет, Кэтрин. — Он умолк и посмотрел ей в глаза. — И я буду несказанно признателен за любые дополнительные сведения по этому поводу. — Он потянулся к ее чашке. — Еще чаю?
Глава 23
«Еще одна татуировка!»
Лэнгдон с тревогой опустился на колени рядом с раскрытой кистью Питера и изучил семь крошечных символов, прежде скрытых прижатыми к ладони пальцами.
— Это цифры, — удивленно сказал Лэнгдон. — Но они ни о чем мне не говорят.
— Первое — римское числительное, — заметил Андерсон.
— Вряд ли. Цифры IIIX не существует, вероятно, имелась в виду цифра: VII.
— А остальные? — спросила Сато.
— Точно не скажу… Похоже, это арабские 885.
— Арабские? Вроде самые обычные.
— Наши обычные цифры и есть арабские. — Лэнгдон так привык объяснять это студентам, что подготовил лекцию о вкладе восточных культур в мировую науку. Одним из их достижений была современная система счисления, обладающая такими преимуществами перед римской, как позиционная нумерация и наличие нуля. В конце лекции Лэнгдон обычно напоминал, что именно арабская культура подарила человечеству слово «al-kuhl» — название любимого напитка гарвардских первокурсников. Алкоголь.
Лэнгдон озадаченно посмотрел на цифры.
— Я даже не уверен, что это 885. Слишком уж прямые линии. Вдруг это не цифры?
— А что?
— Не знаю. Вся татуировка напоминает… руны.
— То есть? — не поняла Сато.
— Рунические буквы состояли из одних прямых линий, потому что их было проще высекать на камне.
— Если это руны, то что они значат?
Лэнгдон покачал головой. Он хорошо знал только один рунический алфавит, футарк — германскую форму письменности III века, а это был не футарк.
— Честно говоря, я даже не уверен, что это руны. Надо спросить специалиста. Известно множество рунических алфавитов: безлинейное руническое письмо хольсинг, коротковетвистые мэнские руны, «пунктированные» руны стунгнар…
— Питер Соломон — масон, не так ли?
Лэнгдон растерялся.
— Да, но при чем тут это? — Он встал, нависнув над крошечной женщиной.
— Вот вы мне и скажите. Вы говорили, что рунические буквы вырезали на камнях, а первые масоны,
Лэнгдон вздохнул. Будь его воля, он сказал бы Сато то же самое, что говорил студентам: «Поиск в “Гуглe” — не синоним “научных изысканий”». В наше время, когда для поиска по ключевым словам открыты огромные массивы информации, складывается ошибочное впечатление, что все на свете взаимосвязано. Мир опутан единой информационной паутиной, которая с каждым годом становится все плотнее и плотнее.
Лэнгдон собрал в кулак все свое терпение и ответил:
— Неудивительно, что ваши специалисты наткнулись на масонов. Вольные каменщики — более чем очевидная связь между Питером Соломоном и множеством других эзотерических тем.
— Верно, — согласилась Сато. — Потому и странно, что за весь вечер вы ни разу не упомянули братство вольных каменщиков. В конце концов, вы рассказывали о некой древней мудрости, доступной лишь избранным. Это не наводит вас на мысль о масонах?
— Наводит… а заодно на мысль о розенкрейцерах, каббалистах, алюмбрадах и других эзотерических обществах.
— Однако Питер Соломон — масон, и очень влиятельный. Всякий раз, как речь заходит о тайнах, масоны невольно приходят на ум — вот уж кто любит мутить воду!
Лэнгдон услышал недоверие в этих словах, и ему стало неприятно.
— Если хотите узнать что-нибудь о масонах, лучше спросите их самих.
— Я спрошу того, кому можно доверять.
Ее ответ показался Лэнгдону невежественным и обидным.
— Для справки, мэм, вся масонская философия построена на принципах честности и открытости. Масоны — одни из самых надежных людей, каких вам только повезет встретить в жизни.
— Существуют весьма убедительные доказательства обратного…
С каждой минутой директор Сато нравилась Лэнгдону все меньше и меньше. Долгие годы он изучал богатый символизм и обширную иконографию масонов, а потому знал, что масонство — одно из самых незаслуженно заклейменных и недопонятых обществ в мире. Регулярно обвиняемые то в поклонении дьяволу, то в стремлении захватить власть над миром, масоны предпочитали не отвечать на критику и оттого становились легкой мишенью.
— Как бы то ни было, — едко заметила Сато, — мы снова в тупике, мистер Лэнгдон. Вы либо чего-то не видите… либо недоговариваете. Человек, который нам нужен, сказал, что Питер Соломон выбрал именно вас. — Она смерила Лэнгдона ледяным взглядом. — Полагаю, пришло время перенести наш разговор в стены ЦРУ. Может, там вас озарит.
Лэнгдон даже не обратил внимания на эту угрозу. В голове у него крутились слова: «Питер Соломон выбрал вас». Эта фраза на фоне упоминания масонов подействовала на него странным образом. Лэнгдон взглянул на масонский перстень: одна из самых ценных вещей Питера, семейная реликвия с выгравированным двуглавым фениксом — главным символом масонской мудрости. Золото сверкнуло, и эта вспышка неожиданно высветила в сознании Лэнгдона полузабытое воспоминание.