Утраченный символ
Шрифт:
— Питер как-то сравнил ученых, занимающихся ноэтикой, с первооткрывателями, которые приняли еретическую идею о круглой Земле. Чуть ли не в одночасье эти первооткрыватели превратились из безумцев в героев, заполняющих белые пятна на карте и открывающих человечеству новые горизонты. Питер считает, вам предстоит то же самое. Он возлагает большие надежды на ваш труд. В конце концов, любой философский прорыв, как показывает история, начинался с одной-единственной смелой идеи.
Впрочем, Галлоуэю не нужно было отправляться в лабораторию за подтверждением
Старый декан почтительно обхватил ладонями масонскую пирамиду и тихо произнес:
— Друзья мои, я не знаю, куда именно указывает эта пирамида, но мне известно вот что… Где-то там скрыто небывалой духовной ценности сокровище, которое много лет терпеливо дожидалось в темноте, под спудом. Вероятно, оно и станет тем самым катализатором преобразования мира. — Он коснулся золотого навершия. — Пирамида собрана, а значит, час стремительно приближается. Почему бы нет? Пророчества испокон веков обещали великое озарение, ведущее к всеобщему преобразованию.
— Отец Галлоуэй, — возразил Лэнгдон, — нам прекрасно известно и Откровение Иоанна Богослова, и буквальное значение Апокалипсиса, но ведь библейское пророчество не может считаться…
— Нет-нет, Книга Откровения — это полная неразбериха! — воскликнул декан. — Кто ни возьмется читать, все вязнут. Я же говорю о ясных умах, излагавших ясные мысли: предсказания святого Августина, прогнозы сэра Фрэнсиса Бэкона, Ньютона, Эйнштейна и далее по списку. Все они предполагали преобразование через озарение. Сам Иисус изрек: «Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы».
— Надежное пророчество, как такому не сбыться, — рассудительно заметил Лэнгдон. — Знания копятся в геометрической прогрессии. Чем больше мы узнаём, тем лучше учимся и тем быстрее расширяем базу знаний.
— Да, — подтвердила Кэтрин. — В науке такое сплошь и рядом. Каждая свежеизобретенная технология становится инструментом для изобретений новой — и так далее, как снежный ком. Поэтому наука и совершила рывок за последние пять лет дальше, чем за предшествующие пять тысяч. Рост по экспоненте. Со временем экспоненциальная кривая устремляется почти вертикально, и новые открытия возникают все быстрее и быстрее.
В кабинете декана повисла тишина. Галлоуэй осознал, что гости по-прежнему теряются в догадках, как пирамида может подсказать им дальнейшее направление.
«Вот почему судьба привела вас ко мне. Мне тоже отведена роль».
Многие годы преподобный Колин Галлоуэй вместе с собратьями по масонской ложе исполнял роль хранителя врат. Теперь все изменится.
«Я больше не хранитель… Теперь я — проводник».
— Профессор
Роберт Лэнгдон в замешательстве уставился на руку старика.
«Мы что, молиться будем?»
Но все же почтительно вложил свою правую руку в ссохшуюся ладонь декана. Галлоуэй крепко сжал ее, но молитвы не последовало. Вместо этого он нащупал указательный палец Лэнгдона и завел его внутрь каменной шкатулки, где хранилось золотое навершие.
— Зрения порой мало, — пояснил декан. — Если бы вы изучали предметы ощупью, как я, то поняли бы, что шкатулка может поведать еще кое-что.
Лэнгдон послушно провел пальцем по дну и стенкам, но ничего нового не обнаружил. Идеально гладкий камень.
— Ищите, ищите, — не унимался старик.
Наконец Лэнгдон ощутил какую-то неровность — крохотное кольцо, едва заметную точку на дне шкатулки, в самом центре. Вытащив руку, он заглянул в темную глубину и тут же понял, что невооруженным глазом этот кружок не увидеть.
«Что же это такое?»
— Узнаёте символ? — спросил Галлоуэй.
— Символ? Я вообще ничего не вижу.
— Нажмите на него.
Лэнгдон повиновался и снова нащупал пальцем точку.
«И что же, по его мнению, должно произойти?»
— Прижмите посильнее, — велел декан. — Надавите.
Лэнгдон обернулся к Кэтрин, но та лишь в недоумении заправила прядь волос за ухо.
— Все, можете убирать. Опыт удался, — объявил декан спустя несколько секунд.
«Опыт?»
Лэнгдон вытащил палец из шкатулки и помолчал, не зная, что сказать. Все осталось по-прежнему. Шкатулка по-прежнему стояла на столе.
— Ничего… — произнес наконец Лэнгдон.
— Взгляните на свой палец, — подсказал декан. — И увидите преобразование.
Единственное, что увидел Лэнгдон на кончике пальца, — это отпечаток выступавшего на дне шкатулки кольца с точкой в центре.
— Ну что, теперь узнаёте? — поинтересовался декан.
Лэнгдон, разумеется, узнал, но больше его поразило, с какой точностью этот символ распознал Галлоуэй. Очевидно, чтение вслепую — настоящее искусство.
— Это из алхимии, — придвинувшись вместе с креслом поближе и взглянув на палец Лэнгдона, заявила Кэтрин. — Таким символом в древности обозначали золото.
— Верно. — Декан, улыбнувшись, похлопал по шкатулке. — Поздравляю, профессор. Вы только что осуществили мечту всех алхимиков. Превратили бесполезную субстанцию в золото.
Лэнгдон разочарованно сдвинул брови. Ерундовый салонный фокус, что в нем толку?
— Мысль интересная, сэр, но, боюсь, у этого символа — круга с точкой — найдутся десятки других значений. Это ведь так называемый циркумпункт, один из самых распространенных знаков в истории.
— Что вы хотите этим сказать? — скептически поинтересовался декан.