Утренняя война
Шрифт:
Отступив назад, Татум потряс правой рукой.
— Черт, больно!
— Сеньор Татум, теперь моя очередь. — Большой Хуан широко ухмыльнулся, показав зубы.
— Эй, я тоже дожидаюсь своей очереди! — крикнул Хоган и хорошенько дернул веревку на себя.
Неожиданно сидевшая в машине Мэри оторвала автомобильную антенну, спрыгнула на землю и, подскочив к Татуму, хлестнула его по лицу. Стальной прут рассек щеку; из раны ручьем полилась кровь.
Атака Мэри отвлекла на себя внимание всего отряда. Леконесс прокричал что-то по-французски, а Хоган, позабыв про свою веревку, наклонился вперед, чтобы подбодрить Татума. Самый молодой из ковбоев, парень лет восемнадцати с кривыми, торчащими вперед зубами, крикнул Татуму:
— Сдери с нее платье!
Воспользовавшись суматохой, Дэйн изо всех сил напряг левую руку, стремясь хоть немного ослабить затянутые у него на поясе веревки. Ему удалось сдвинуть веревки вверх и освободить правую руку до локтя. Этого оказалось достаточно, чтобы сунуть ее в карман. Дэйн сжал рукоятку револьвера, борясь с накатывающей дурнотой.
Татум, чертыхаясь, бросился к Мэри, сбил ее с ног и вырывал из рук хлыст. В это мгновение Дэйн выстрелил сквозь карман в рябого ковбоя, который стоял слева, удерживая одну из веревок. Парень завопил от боли и, отпустив аркан, схватился за руку. В следующую секунду Дэйн повернулся к ковбоям, державшим остальные две веревки. Это движение принесло еще каплю воздуха его изнемогающим легким.
Кузнец выстрелил еще дважды, и Хоган вывалился из седла, а конец веревки взвился в воздух. Третий ковбой, не дожидаясь очередного выстрела, бросил свою веревку на землю и поднял руки. Стоявший рядом с ним Леконесс потянулся было к своему револьверу, но передумал.
Дэйн повернулся к остолбеневшему Татуму.
— Если кто-то из твоих людей двинется, ты умрешь, — коротко сказал он.
Левой рукой кузнец сдернул петли с шеи и тела. В его кармане чернела дыра, от краев которой поднимался дымок. Дэйн глубоко вдохнул, но свежий воздух входил в легкие медленнее, чем ему хотелось. Он не делал попытки вытащить револьвер из кармана, опасаясь, что тот может застрять по дороге.
— Не делайте глупостей, — проворчал Татум, поднимая руки, и обернулся к своим подчиненным: — Никто не двигается.
— Сеньор, а ведь у вас осталось всего три пули, не так ли? — ухмыльнулся мексиканец.
Продолжая держать на мушке Татума, Дэйн подошел к нему и левой рукой вытащил из его кобуры шестизарядный револьвер. Он повертел его в руках и, усмехнувшись, спросил:
— А теперь сколько у меня пуль? Вы все — бросьте оружие. По одному. Начнем с тебя, — он указал на мексиканца. — Давай.
— Си, сеньор. — Осклабившись, Большой Хуан достал револьвер из кобуры. — Я мирный человек.
— Теперь ты, — Дэйн указал на всадника слева от Хуана.
С трудом поднявшись на ноги, Мэри подобрала брошенный револьвер мексиканца и присоединилась к Дэйну, махнувшему своим пистолетом очередному всаднику. Один за другим ковбои неохотно побросали оружие на землю.
— Теперь ваши винтовки. И полегче. Я сейчас на взводе — могу выстрелить, если вы будете двигаться слишком резко. — Дэйн красноречиво взмахнул обоими револьверами.
— Я тоже, — заявила Мэри, и по ее лицу было ясно, что она не шутит.
Дэйн наблюдал, как мужчины вытаскивают винтовки из седельных сумок и бросают их на землю.
— Ты, мексиканец. Вытащи пистолет из сапога. А ты, рыжий — из пояса за спиной.
Оба ковбоя подчинились, а мексиканец процедил сквозь зубы:
— Мы еще встретимся… сеньор.
Дэйн кивнул в сторону лежавшего на земле ирландца, который еще несколько минут назад затягивал петлю у него на шее.
— Посадите его в седло. Он ранен несерьезно. — Кузнец внимательно оглядел мужчин в поисках еще какого-нибудь припрятанного оружия. — Вытащите его пистолеты из-за пояса и из седельной сумки.
Два всадника спешились и помогли раненому Хогану взобраться на лошадь. Он был в шоке и с трудом держался в седле. Один из помогавших подвел его лошадь к своей, вскочил в седло и одной рукой попытался удержать Хогана в вертикальном положении.
— А теперь разворачивайтесь и валите отсюда, — Дэйн качнул револьверами.
Татум молча подошел к лошади и вскочил в седло. Затем он взмахнул рукой, и его отряд галопом ринулся прочь.
Дэйн смотрел на удаляющихся ковбоев, чувствуя, как адреналин покидает тело. Он пошатнулся и упал на колени.
— О, Иерихо, милый! — простонала Мэри, склоняясь над ним.
7
Иерихо Дэйна разбудило яркое утреннее солнце. Открыв глаза, он понял, что лежит на своей кровати. Яркий свет, падавший в окно, говорил, что утро уже в разгаре. Дэйн спустил ноги на пол и вздрогнул, увидев седого судью, сидевшего на стуле у стены. Во рту его, как всегда, покоилась незажженная сигара.
Маленькая спальня Дэйна занимала одну из двух комнат в деревянном доме. Единственной мебелью в ней, не считая стула, теперь занятого Рикером, и кровати Дэйна, был туалетный столик, вместо одной ножки у которого была подставлена толстая книга. На стене висело треснувшее зеркало. На столике стоял кувшин, небольшая миска и изрядно попользованное полотенце.
— Доброе утро, инспектор. Рад, что ты снова с нами, — бодро приветствовал его пожилой судья. — Мисс Трессиан попросила меня посидеть с тобой. Удостовериться, что ты жив.
Дэйн посмотрел на себя сверху вниз и только сейчас осознал, что совершенно обнажен. Он поднял голову с немым вопросом в глазах.
— Я раздел тебя. Мисс Мэри решила, что будет неловко делать это самой. — Рикер улыбнулся. — Ты отключился вчера по дороге домой. Здорово тебя избили эти ублюдки, что и говорить. — Он сложил на груди руки. — Я слышал, ты тоже отличился… в стрельбе. Полагаю, это спасло тебе жизнь, мой мальчик.
Дэйн потер челюсть в том месте, где она болела. Затем потрогал губы и дернулся от боли — рот был весь опухший. Живот болел при каждом движении.
— Джэй-эр, сколько времени? — Дэйн медленно встал на ноги и попытался собраться с мыслями.
— Думаю, дело идет к полудню. — Судья достал из кармана жилетки тяжелые часы, щелкнул крышкой и добавил: — Одиннадцать двадцать, если точно. — Рикер захлопнул крышку и положил часы в карман.
Дэйн тряхнул головой, и от этого движения у него заныло все тело.