Утри мои слезы
Шрифт:
– Где раненый?
Полковник поправил, глядя на них:
– Раненая.
Указал глазами на Жарову. Селиверстов торопливо вышел из-за руля и откинул сиденье в сторону. Мужские руки ловко схватили Ингу за ноги. Василь приподнял за плечи. Врачи подхватили женщину и бегом понесли в «скорую». Горный моментально выбрался из «Нивы». Коротким броском добрался до «скорой» и попытался влезть следом за докторами. Его вежливо и твердо остановила уже не молодая чернявая женщина, закрывавшая дверцы изнутри:
– Вы куда?
Он удивленно
– С ней!
Женские руки попросту оттолкнули полковника в сторону:
– Нельзя! Потом увидите. – Уже закрывая дверь, спросила: – Вы кто?
Василь, растерянно стоя на дороге, четко произнес, вновь шагнув вперед:
– Муж.
Изнутри уже доносились латинские названия и торопливые голоса:
– Снимайте сверху все! Быстрее! Приготовить плазму!
Видимо внутри находилась целая бригада. Докторша обернулась на что-то невидимое глазам полковника. Коротко сказав:
– Тогда позже приезжайте в госпиталь!
Захлопнула дверцы. «Скорая» быстро развернулась на узкой дороге. Чувствовалось, что водитель в ней сидит с большим опытом. Не выключая сирены и мигалки, машина понеслась в Майкоп. Горный успел перехватить сочувственный взгляд шофера. Встав посреди трассы, он с болью смотрел вслед.
Солнце садилось за высоченные елки, растущие на самом верху крутого склона, далеко позади них. Темные тени деревьев легли на дорогу у поворота. Тень человеческой фигуры застыла на асфальте черным длинным пятном, и от этой темноты на душе у Горного тоже было темно. Темно и муторно.
Селиверстов, слышавший слова полковника, даже не удивился. Валентиныч подошел и остановился рядом с военным. Поглядел вслед «скорой», с воем несущейся в город, а потом предложил:
– Поехали за ними?
Горный кивнул и молча направился к «Ниве». Валентиныч сел за руль. На этот раз Василь сел на сиденье рядом с ним. Оба молчали. Отъехали всего на пару километров, когда полковник заметил мчавшийся навстречу знакомый УАЗик генерала. Попросил:
– Алексей, тормози! Генерал несется.
Селиверстов дважды моргнул фарами и остановился. Машина Карпенко затормозила напротив. Генерал-майор выбрался из машины. На этот раз он был в форме. На ходу натянул на голову фуражку. Подошел к полковнику и директору турбазы. По очереди поздоровался за руку с Селиверстовым и Горным. Понимающе взглянул на полковника:
– Хочешь узнать, как пройдет операция?
Горный кивнул и помрачнел, опустив голову. Весь вид говорил, что он винит себя в случившемся. Генерал внимательно поглядел на Валентиныча. Тот чуть моргнул глазами в сторону полковника, давая понять, что все понимает правильно и будет не в обиде, если они поговорят наедине. Генерал взялся за предплечье Василя и потянул за собой к краю крутого обрыва, с которого открывался замечательный вид на заросшие лесом горы. Но это сейчас меньше всего интересовало мужчин. Едва отошли от машин, как Карпенко положил руку на плечо полковника:
– Винить себя не смей! Ты командир и она боец твоей армии. Доброволец! Тут никто не был застрахован от пули. Ясно? Инга сама сказала, и я слышал, что доведет дело до конца. Считай, что она довела его.
Василь вскинул голову и с такой болью взглянул на генерала, что тот похлопал его по плечу, ободряя. Горный выдохнул:
– Да все я понимаю, Олег Ефимович! Только обидно, что именно она попала под пулю и мы, мужики, ничего не успели.
Карпенко вздохнул, глядя на далекую долину внизу:
– Все будет хорошо, вот увидишь. И я еще на вашей свадьбе погуляю. Ну, если пригласишь, конечно.
Горный тут же замкнулся и колюче взглянул на начальство:
– О чем это вы?
Генерал усмехнулся, чуть повернув голову и насмешливо глядя на бывшего подчиненного:
– Да все о том! Влюбился ты, только изо всех сил пытаешься убедить себя и других, что это не так.
Василь не выдержал этого усмешливого взгляда. Уставился на расстилавшийся перед ним простор. Упрямо произнес:
– Это не так! Инга хорошая женщина, умная, но… – Он сурово посмотрел на старшего по званию: – И вообще, товарищ генерал-майор, я бы не хотел обсуждать эту тему!
Карпенко тут же сухо сказал:
– В таком случае доложите обстановку! Где находится задержанный? Удалось ли выяснить его личность?
Горный четко произнес:
– Все выяснено. Он на базе. Инга на минуту в себя пришла и признала, что это Геннадий Хомяков и именно он сманил ее приехать сюда. Матвей с Валентинычем подтвердили, что знают этого киношника.
Генерал аж фуражку стащил:
– Киношник!?! Значит ты прав.
Пригладил рукой короткие поседевшие волосы и вновь натянул головной убор. Лицо построжело. Полковник невольно вытянулся. Олег Ефимович вздохнул и с силой потер шею:
– Разберемся! Ладно, Василий Николаевич, едь в госпиталь. Я уже дал распоряжение, и вас пропустят. Если что, звоните мне. Сообщите, как все пройдет.
Направился к своему УАЗику, но на половине пустынной дороги остановился и обернулся. Посмотрел на полковника, стоявшего с опущенными плечами у обрыва. Громко и четко сказал:
– И все же ты ее любишь!
Развернулся и уже не оглядываясь, дошел до своей машины. Сел. Посмотрел на полковника и что-то сказал своему водителю. УАЗик тут же отъехал. Горный ошеломленно глядел вслед. Рассеянно посмотрел на открывавшийся внизу вид и направился к «Ниве». Сел на переднем пассажирском сиденье, невольно оглянувшись назад. Сообщил:
– Алексей, сзади все кровью изляпано.
Селиверстов кивнул:
– Я знаю. Ерунда! Отстирается – значит отстирается, а нет – другие чехлы куплю. Лишь бы она выжила. – Тронув машину с места, тихо сказал: – А ты, Вась, не отказывайся от любви. Не говори Инге, что не любишь! Возможно именно любовь эта, тобой так отрицаемая, и поможет ей выжить.