Утро без рассвета. Книга 1
Шрифт:
Мужчина придержал малыша, ласково потрепал по голове. Тот, сказав что-то по-корякски, вернулся к детям.
— Иностранец сопливый! Ноги в цыпках, а хрен поймешь, что он лопочет, — бурчал приезжий.
— Ох и гад ты! Редкий! И зачем таких на поселение отправляют. Держали бы в лагере до конца срока! — возмутился сопровождающий.
— Я, гражданин начальник, только на язык такой. Но ведь поселение, как и сроки, не за него получаем, — усмехнулся Медуза и
По обе стороны дороги, на длинных, похожих на базарные прилавки столах, стояли: сметана в банках, молоко, творог; яйца и даже куры лежали, уже готовые, сваренные.
Прикрытые чистой марлей они дразнили, звали к себе.
— Если это базар, то где же продавцы? — удивился поселенец.
— Не базар это! Коряков к этим продуктам приучают, — буркнул сопровождающий.
— И что? Бесплатно?
— Да!
— А мне пожрать можно? Все равно же пропадет добро.
— Ешь, — остановился сопровождающий и, присев на скамейку, закурил.
Медуза запивал курятину сметаной, старался оторвать куски мяса побольше. От удивления, или от жадности — онемел. Он хватал банки со сметаной, выпивал их одну за другой, давился яйцами. Ему гак хотелось забрать это все, рассовать по карманам, за пазуху и есть, есть без остановки. Пока челюсти не устанут, и не заноют от боли. Он не мог оторваться от вида этакой груды продуктов, каких не видел много лет. Тряслись руки, губы, тряслась душа.
Смотри, поосторожней. А то беды не оберешься потом, — предупредил сопровождающий.
Ничего! Я железный, — еле открыл набитый до отказа рот Медуза, не боясь, что этоприснилось и кто-то сможет запретить ему поесть, упустить из рук край сказочного стола.
Но набитый живот не смог больше воспринять ни глотка еды. И хотя глаза все еще были голодны, пришлось отступить от стола.
— Во горе-то! Неделю животом маяться будешь, — покачал головой сопровождающий и пошел, замедлив шаги. Медуза еле успевал за ним. Шел, икая, покряхтывая.
— Им что? Каждый день этот стол накрывают?
— Да.
— Во лафа! Это ж можно жить припеваючи. О харчах никакой заботы.
— С тебя высчитывать будут. Ты не национальное меньшинство. К этим продуктам приучению не подлежишь.
— Ишь ты! — разочарованно развел руками поселенец и улыбка исчезла с его лица.
— Константин Чумаев, — трудно прочел коряк-председатель сельсовета. И, глянув на Медузу, спросил:
— Есть хочешь?
Сопровождающий задавил в кулаке смех.
— Нет. Не хочу! — оглянулся на него Медуза,
— Жить
— Это хорошо, — улыбнулся поселенец.
— Рыбку ловил? — глянул на него председатель.
— Ловил! А то как же! За нее и сел! — рассмеялся приезжий.
— Вот и у нас будешь ловить. Однако, много у нас рыбы. Горбуша, кета, чавыча — все есть. Работы — много. Сети — тяжелые. Будешь на прибрежном лове. В бригаде Отке.
— Я согласен, — усмехнулся Медуза.
— Тогда иди со мной. Отдохни. А завтра на работу. С утра. Бригадир за тобою придет.
Медуза встал, придерживая руками расходившийся живот, вышел за председателем.
Они шли по избитой выбоинами сельской улице.
— Вот это наша столовая. Тут кушать будешь.
— Денег у меня нет, — буркнул поселенец.
— Тогда пошли, — он направился к столовой. И, войдя, сказал что-то пожилой корячке. Та посмотрела на новичка, приветливо головой закивала.
— Кормить тебя будут без денег. Потом с зарплаты вычтем.
Медуза тем временем изучал меню.
— Ого! Язык олений! И так дешево! Кетовая икра! Балык! Сметана! И все это копейки стоит.
— Нравится? — спросил председатель.
— Еще бы!
— Вечером кушать приходи! — пригласила старая корячка, улыбнувшись тепло, по-доброму.
— Приду! — пообещал ей новичок. И направился вслед за председателем.
— Вот этот дом твой будет. Учительница тут жила. Уехала. Совсем. Теперь ты здесь будешь жить, — указал председатель на дом — вполне приличный, под железной крышей.
В доме было чисто. В углу стояла железная кровать. Без постели. Аккуратная белая тумбочка, стол, две табуретки и шкаф для посуды.
— Дрова тебе привезут. Топи сколько хочешь.
— А как зовут вас, гражданин начальник?
— Ильтын. Но я не гражданин начальник. Зови просто Ильтын, как все меня зовут. А тебя как звать так, чтоб легче было запомнить.
— Да как хочешь. Звали Костя, а еще Чума. Из-за фамилии.
— Ну ладно. Буду и я тебя звать Костя.
Получив постель, спецовку. Медуза совсем ожил. О харчах ему не надо было беспокоиться. И натопив в доме так, что от жары волосы стали потрескивать — лег спать. Благославляя свой первый день жизни на поселении. И желая одного, чтоб другие дни не были хуже этого.
Утром он проснулся оттого, что кто-то дергал его за руку. Поселенец открыл глаза, не совсем вспомнив, где он.
— Пошли на работу! — говорил старый коряк и хмуро поглядывал на часы. Стояло раннее пасмурное утро.