Утро без рассвета. Книга 1
Шрифт:
Нет, Семен помогал ей не из привязанности. Все было куда проще. Добром на доброе отвечал. Помощью на помощь. Помня свое одиночество, о другом одиноком заботился. Знал, что старушка всегда помнила о его рубашках, еде. И даже, когда он предложил ей деньги за ее заботы, обиделась и выругала его, как мальчишку.
Он знал о бабке все. Не столько от нее самой, сколько от Андрейки, родившегося здесь и хорошо знавшего село и людей.
Бабка когда-то была красавицей. Это парнишка слышал от людей. Многие на нее заглядывались. Но она вышла замуж за самого невзрачного парня. И жили они на зависть всем. Дружно.
По ее примеру и другие бабы еще бригаду сколотили. Уже не только село кормить начали, но и на фронт посылать. Другие бабы — за землю взялись. Картошку посадили. Два года земля картошку с горох давала, но люди заставили ее родить.
Андрейка рассказывал, как стали приходить в дома «похоронки». О них он знал только по рассказам. Помнил лишь об одной. Гой, какую принесли к ним. В тот день у них все бабы села собрались. Половина — вдовые. В.черных платках. Они не утешали. Сами такое же пережили. Лишь гладили Андрейку по голове дрожащими, холодными руками.
От горя постарела за день мать Андрея. Старухой стала. И не только она. Лишь третья часть семей дождались своих отцов и мужей. Но и они были не прежними. Израненные, усталые за годы войны, они тут же стали работать, чтоб хоть как-то облегчить жизни семей.
Некому было помочь лишь вдовам. И ей… Бабке Тане. Четверых проводила она на фронт. Домой никто, ни один не вернулся.
Андрейка маленьким стариком в углу съежился. Давно просился у матери на работу. Хотел помочь ей. За отца. Она все не пускала. Говорила, что мал, что нужно учиться. Его досада брала. Но теперь… Он обзавелся книгами, учебниками, а Семен его еще и подзадоривал:
— Я в твои годы не только двигатель, а и посложнее технику знал. И если бы не беда — профессором бы стал. Но твоя голова маленькая. Не смогла вместить науки больше, чем семилетку. — И Андрей стал теперь ходить в вечернюю школу. Решил доказать Гире, что и он кое на что способен.
Времени у парня совсем не оставалось. Целыми днями он работал, а когда выдавалось свободное время, брался за учебники, вечером бежал в школу.
Панкратов внимательно следил за парнем. Боялся, чтоб тот не сорвался, не устал от ритма. И не охладел к занятиям. Но шли дни, Андрейка хорошо учился, работал. Приносил матери всю зарплату. И понемногу начал готовиться к поступлению в техникум.
К этому времени в совхоз привезли второй запасной двигатель. Установили. И Семен вместе с Андреем стали готовить его к работе.
Все шло хорошо. Но в то лето Андрей как-то наглядно изменился. Из любопытного подростка стал замкнутым парнем. Раздражительным, вспыльчивым, грубым. Сколько ни ломал голову Василий Иванович, не смог найти объяснение столь резкой перемене и решил поговорить с самим парнем. Но тот ничего не сказал. Панкратов всерьез встревожился за судьбу сына своего фронтового друга. И, немного
Гиря дежурил сегодня с трех часов дня. Так они условились с Андрейкой для удобства самого парня. И потому Семен сидел один. Регулировал обороты работающего двигателя.
Панкратов вошел неожиданно.
— Здравствуй Семен!
— Здравствуйт.
— Я по делу к тебе, — присел Панкратов.
— Давайте. А что случилось?
— Неприятность у нас получается.
Гиря нахмурился. Напрягся. Он знал, Панкратов мужик подозрительный и вспыльчивый. Такой ни одного человека в селе в покое не оставит, ничего хорошего для себя от предстоящего разговора не ждал и Семен. Хотя вины за собой никакой не знал.
— Послушай, что это с Андреем стряслось? Я его не узнаю. Ни с кем говорить не может. Хамит. Матери грубит, на каждом шагу. Твоя это работа?
— С чего бы такое? Я тут при чем? — опешил Гиря.
— Как при чем? Он же с тобой работает. От тебя и нахватался всего.
— Ошибаешься, Василий Иванович. Парень мужчиной становится. Меняется характер.
— С твоею помощью меняется!
— Это от меня не зависит. А ты чего хотел? Чтоб вырос скользким и сладким как леденец?
— О такой леденец, каким он становится, все мы скоро зубы поломаем.
— Надо переждать это время.
— Нет уж! Мне некогда.
— Но ты не кипятись, я сам с ним поговорю. Узнаю, может что случилось? Ты не лезь пока. А то дров наломаешь, — уговаривал Панкратова Семен.
— Ты понимаешь, я с его отцом всю войну в одном полку прошел. Я хоть и без ног, но жив. А его нет. При переправе через Вислу был ранен. Умирал в сознании. Просил, если повезет мне, о сыне его не забывать. Так-то вот. А у меня не он один. Все село. Весь совхоз в думках моих сидит. И страх, и радость за них ночами спать не дают. Так ты пойми меня. Я за этого — до смерти своей, перед погибшим в ответе. Поговори с ним. Может еще не опоздали мы. Характер ломать сложно. Но он еще мальчишка. Помоги мне, Сем. Уставать я стал нынче… Один не могу управиться.
На следующий день. Гиря пришел в дизельную утром. Андрей, увидев его, немало удивился. Не знал, не догадывался о причине прихода. Ведь двигатели работали нормально. Ремонта не предвиделось. Но поселенец сел у столика. Внимательно смотрел на парня, изменился он. Вон и усы пробиваться стали. И лицо посуровело. Глаза не шныряют по углам мячиками.
— Сядь, Андрей. Поговорить я с тобою пришел.
Парень сел. Удивленно смотрел на Гирю.
— Не нравишься ты мне. Почему такой стал?
— Какой? — покраснел Андрей.
— Ты почему сволочью стал?
— Что? — побледнел парень.
— Что слышал.
— Уж не ты ли меня переделать собрался? На себя бы глянул! Кто ты? Вор!
— Молчи, поганец! — подскочил Гиря. Он схватил Андрея за грудки.
— Щенок! Тебе ли говорить! Я за свое отсидел. За каждую ошибку свою. Кровью рассчитался!
— Ты! Кровью? Молчал бы! — крикнул Андрей
— И кровью! И жизнью! И здоровьем! И не тебе, засранцу, говорить мне гадости! Язык вырву! Я свое отбыл. Прошло. А ты зачем суешься? Куда лезешь? Иль тебе моих ошибок не достает? Сопляк!