Утро без рассвета. Книга 1

Нетесова Эльмира Анатольевна

Волки! Их целая стая. Громадный вожак гонится за маленьким олененком. Выплывшая луна осветила две тени. Прыжок. Яровой выхватывает пистолет. Выстрел охнул третьим дыханием. Следом за ним раздался визг умирающего вожака. Стая набросилась на него, забыв об оленях. Те умчались далеко. Не оглянувшись на остановившего погоню.

Каюр подбросил дров в огонь.

— Хорошо стреляешь! — улыбнулся он.

Аркадий положил пистолет на место. Первый раз за эти годы он выстрелил. Но иначе не мог. Почему-то именно

сейчас ему вспомнились рассказы отца о войне. Страшные были те рассказы! С тех пор, с тех лет Яровой не терпел насилия. Ни над кем, ни над чем, что жило и дышало. А коряк уважительно смотрел на Аркадия.

— Однако, хорошая башка у тебя, паря! Умная. И сердце доброе. Мало таких, как ты, здесь бывает. Другой — олешка бы убил. А ты — волка! Молодец! Хороший человек, — улыбался каюр.

Собаки уже спали. Их лапы подрагивали восне, словнопродолжали бежать, катиться по недоступным перевалам. Ведь не зажили бока. Вот и скулят во сне псы. К утру им станет легче, и снова в путь. Такой трудный, и утомительный. Спит и каюр. Не дремлет только тундра. Она никогда не спит.

Утро еще не наступило. Еще жили на небе звезды, еще небо не очистилось от тьмы, а Яровой уже подживил костер и, растопив снег, вскипятил чай.

— Вставай, старик! В путь пора! — разбудил Аркадий коряка. Тот быстро встал. Вместе они попили чаю и нарта тронулась в путь.

— Сегодня нам будет немножко трудно, — предупредил коряк.

— Почему?

— Чегейтынуп будем переваливать.

— А что это.

— Сопка. Песчаная голова. По нашему— Чегейтынуп! Сверху нам песок в глаза будет сыпать. Знаешь сколько глаз она попортила!

— Ладно. Посмотрим. Но ехать все равно надо. Не сворачивать же назад.

— Трудно будет, паря. Собаки долго песком плеваться станут. Да и сами. Глотка, однако, долго болеть будет, — заранее сетовал каюр.

Как только солнце окрасило снег тундры в нежнорозовый свет, нарта подъехала к четвертому перевалу. Он был ужасен. Отвесные бока его морщились, грозились вот-вот обрушиться на головы людей.

— Как ты на него взбирался раньше? — спросил Яровой.

— Вон по тому склону. Видишь. Так дальше, но легче.

Аркадий понял, что иного выхода нет, и согласился.

Когда солнце стояло в зените, упряжка подъехала к Чегейтынуп. Голова сопки была рыжей. И ветер, поднявший на вершине ее песок, сделал сопку живой. Словно рыжие кудри развевались на ее голове.

— Вот она! Проклятая! — ругался каюр.

— Погоди! — остановил его Яровой. Внимательно оглядел сопку. Там, где был подъем, ветер завихрял песок сильно. С другой стороны — более крутой — ветра было меньше. Но лед. Правда, и его песком попудрило. Взобраться туда можно быстро. Но как быть с собаками? Сюда их если и поднимать — песка наглотаются. Ослепнут. «А что если их поднять сзади? Волоком! И каюра. Сам рот шарфом

завяжу, если ветер закрутит. Надо испробовать». И он повернулся к коряку.

— Я поднимусь. А ты привязывай нарту не спереди, а сзади.

— А собачки? Они же лапы порежут, бока.

— Поставь их на брезент, каким нарта укрыта. Брезент закрепи. Собак положи. Я поднимусь. Через брезент не порежутся.

— Ох, паря, не делали мы так. Никто на сопку задом не ехал.

— А ты так поедешь, — оборвал его Яровой.

— Сопка обидится.

— Это ты брось. Нам важно добраться. Скорее. Давай разворачивай собак. Снимай брезент. Делай, как надо. Я пошел, — взял Яровой конец чаута.

Первые десяток шагов дались легко. Дальше— невозможно. Ветер с песком, словно разгадав намерения, развернулся. Песок, будто иглами колол лицо. Слепил глаз. Вверх, вперед — глянуть невозможно. Яровой, угнув голову, торопится. Скользит. И снова взбирается вверх. Вот и вершина. Аркадий, подав сигнал каюру, потянул упряжку. Собаки удивленно залаяли. Так им еще не приходилось подниматься на Чегейтынуп. Но повернуться они боялись. Знали характер >той сопки.

Привязанного за спину каюра Яровой легко поднял наверх. Тот встал. Отряхнулся от песка и сказал:

— Ну и насмешу, однако, всех каюров, когда расскажу им, как ищу моему Чегейтынуп покорилась. Не поверят только. А зря! Эх, паря, оставайся у нас. Шибко хороший ты каюр.

В четыре часа дня Аркадий на нарте въехал в Каменское. Полтора дня! Вдвое сократил время. И удивленные глаза домов приветливо улыбались человеку.

Яровой тут же пошел в отделение милиции. Прошел в кабинет' к начальнику. Тот, привстав удивленно, сказал:

— Вот это да! Из Армении.

— А чему удивились? — не понял Аркадий.

— К нам из Петропавловска раз в десять лет приезжают. Их сюда: колом не выгонишь! Дорожка-то у нас трудная. Летом полегче будет. Три месяца можно к нам по воде добираться. А остальные девять — сами знаете, — и вдруг, спохватившись, заинтересованно спросил:

— А какое дело у вас ко мне?

—Я расследую дело об убийств е.

— Что?

— У вас на поселении жил Рафит.

— Так этоон?

— Пока не знаю. Он — один из подозреваемых, — Аркадий коротко рассказал суть дела.

— Вообще-то он недавно вернулся с материка. Только в поведении его я ничего необычного не заметил.

— Так убийство совершено в Армении, здесь ему нечего бояться, — сказал Яровой. — Кстати, а вы не интересовались, почему он вернулся сюда и не остался на материке?

— Это и так понятно. Заработки притянули. Где он сможет столько получать?

— Есть места, где не меньше имеют. Но там его не знают. А тут — привыкли. Сжились. Вот и вернулся, где меньше подозревать будут. Уж здесь его знают. Стерпелись.