Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга
Шрифт:
Т р е п о в. И Серов, государь. Он ведь вышел из Академии художеств как действительный член, вместе с Поленовым, заявив против великого князя Владимира Александровича, что президент Академии и командующий войсками 9 января несовместимы в одном лице.
Н и к о л а й. Какой умник! И вообще нахал.
Т р е п о в. Барон Фредерикс говорит, что ваше величество и слышать не хочет о Витте, о том, чтобы именно его направить на переговоры о мире с Японией. Это дело крайне неприятное и трудное, однако же мир нам нужен, чтобы избежать худших бедствий. Никто не справится, если не Витте; но с кого же и спросить,
Н и к о л а й. Думаю, вы с бароном приглашены к обеду. Идемте. О Витте не упоминать.
Т р е п о в. Но императрица, скрепя сердце, согласилась с доводами барона.
Н и к о л а й ( с облегчением). С доводами барона, который, даже читая по бумажке, заговаривается? Бедный старик! Он бывает незаменим. ( Задумывается.) Мы с ним много спорили. Я говорю о Витте. Он накаркал войну. Пусть-ка заговорит этих макак!
Т р е п о в ( рассмеявшись и вытягиваясь). Простите, государь!
АКТ III
Сцена 1
Санкт-Петербург. Таврический дворец. "Историко-художественная выставка портретов". Публика из светских дам, офицеров, студентов, курсисток, чиновников и художников в постоянном движении на фоне портретов XVIII-XIX веков и начала XX века.
1-я д а м а Мне кажется, мы были здесь. 2-я д а м а Мы кружим По веку восемнадцатому, будто Отправились к праотцам, даже жутко. 1-я д а м а Век девятнадцатый нам ближе будет, Да нет уж сил, рябит в глазах от лиц, Столь строгих, важных, умных и надменных, С достоинством взирающих на нас, Не снисходя до нашего вниманья. 1-й о ф и ц е р Начнем мы с восемнадцатого века, С времен Петра, преобразивших Русь, И, вместо лика Спаса и святых, И богородицы, икон в церквах И дома по углам живые лица Из тьмы веков на белый свет впервые, Как в зеркале, явились на портретах. 2-й о ф и ц е р Как некогда в эпоху Возрожденья, Замкнув Средневековье в храмах. 1-й о ф и ц е р Да! Смотри! Две барышни премиленькие. Ну, прямо просятся на холст... во вкусе Левицкого? 2-й о ф и ц е р Нет, Сомова скорее. Но я "два века ссорить не хочу". В них юность, свежесть хороша, не спорю. С искусством жизнь прекрасней предстает. 1-й л и т е р а т о р На пьедестале царского служенья Екатерина всюду величава. Но женщина, страстей своих не скроешь. 2-й л и т е р а т о р Мала и ростом, и полна, но ум, Лукавый, женский ум, как у Дашковой, Обеих несомненно украшает И сходит за величье у царицы. 1-й л и т е р а т о р Петр Третий, ну, какой забавный, право. Фигляр несчастный, прототип Петрушки, Героя балаганных интермедий. 2-й л и т е р а т о р Вот Павел Первый, рыцарь и капрал, Полубезумный Гамлет русской сцены, Со скипетром российским и в короне, Судьбы своей избегнуть не посмел, Чтоб славой осенить отцеубийцу. Скажи, ужель по воле Провиденья? 1-й л и т е р а т о р А если Рока, Рока над Россией, Что вновь взывает к жертвоприношеньям, И царь благословляет действо Смерти Во имя знает ли чего, о Боже? Х о р у ч е н и к о в Границы разума и веры С усмешкой и в сомнениях измерив, Век восемнадцатый меж тем Старел, в плену фривольных тем. И, кажется, впервые на арену Выходит юность, как на сцену, Неся души высокий идеал, Весь в пламени сияющий кристалл. Но мир дряхлеющий, в руинах Воздушных замков, как в садах старинных, На рубеже веков В борьбе страстей извечных и убогих Не принял юности завет и зов Взошедшей романтической эпохи.