Утро Победы
Шрифт:
— Это все работа Геббельса, — сказал замполит Берест. — Здорово он их русскими напугал.
Неустроев, показывая на серый дом, видневшийся из окна, попросил немца точно сказать, как называется это здание.
— Рейхстаг! — не колеблясь ответил немец.
— Ну, вот видите, — произнес Сьянов, — рейхстаг.
— Хорошо, — согласился Неустроев, — а еще есть рейхстаг?
Немец не сразу понял вопрос. Пришлось ему объяснить, что капитан хочет знать: в Берлине один рейхстаг или есть еще второй.
Наконец, немец понял, и сразу же ответил:
— Рейхстаг только один. Вот он. Другого нет. Только один, господин капитан.
И еще спросил комбат у немца о красивом здании позади рейхстага.
— Кроль-опера, — нараспев произнес немец.
— Данке, — сказал Неустроев.
Сомнения у капитана окончательно рассеялись. Перед ним был именно тот рейхстаг, который надо было брать.
— Теперь отбой, — распорядился комбат. — Скоро — штурм!
Флаг
756-й стрелковый полк, готовясь к штурму рейхстага, был полностью обеспечен всеми видами довольствия: и оружием, и боеприпасами, и даже повара не жаловались — продукты налицо. Не хватало лишь материи — обыкновенного красного сатина.
— А что вы думаете, красный материал теперь в дефиците, — сказал командир полка полковник Зинченко. — Всем надо. Как только мы довели до батальонов и рот задачу, поставленную Верховным Главнокомандующим — водрузить знамя Победы над Берлином, всем понадобилась красная материя на флаги. Каждый солдат теперь желает иметь свое знамя.
Политотдел, естественно, не мог обеспечить весь личный состав флагами. Он выдал по знамени на батальоны, ну, а роты сами находили материал. А взводы как? Отделения? В общем, все искали.
— Товарищ старшина, — улыбался рядовой Солодовников, — отпустите в Кинешму. Мигом доставлю тюк красного сатина.
Старшина не сомневался в этом, ибо знал, что Солодовников до войны был завмагом в Кинешме.
— Ну, отпустите его, — просили солдаты.
— Сколь времени надо на эту операцию? — хитровато прищурив глаз, спрашивал старшина.
— Туда — сутки, обратно — сутки, — смеялся Солодовников.
— Скорый ты парень, — говорили ему. — До твоей Кинешмы за пять суток не дотопать.
— А мне самолетик дадут, истребитель.
— Ишь чего захотел — истребитель! А ты на своих двоих разве разучился топать?
— У меня моторесурсы на исходе. До рейхстага только и хватит…
Шутки-шутками, а красную материю старшина второй роты все-таки достал. Ну, не так много, но если экономно да с умом порезать ее, то флагов на двадцать хватит. Правда, комбат, разузнав про находку, велел два метра материи отполосовать в его распоряжение.
Приказ есть приказ — отполосовали. И снова ребята пригорюнились: где достать, чтобы всем хватило. Ведь каждому хотелось свой флаг в рейхстаг принести.
И не прихоть это, а законное желание. Тысячи километров шагали до Берлина. До этой последней точки. И надо ее, эту самую точку, поставить так, чтобы весь мир видел. Именно на этот случай солдату красный флаг позарез нужен. Он и зафиксирует нашу победу.
Все-таки Солодовников выручил, вроде бы в Кинешму не отлучался, а где-то раздобыл приличный отрезик красного материала. Материя — загляденье, бархатистая, с блеском. Пан-бархатом называется. Так Солодовников сказал. Он-то толк в этом деле знает.
— Где взял? — спрашивали его.
— Трофеи наших войск, — отвечал.
…К утру 30 апреля весь 756-й полк был обеспечен знаменами.
Первым выскочил из подвала «дома Гиммлера» связной капитана Неустроева младший сержант Петр Пятницкий. Он на ходу развернул красный флаг. Оглянулся — за ним бежала вся рота Ильи Сьянова.
Рейхстаг ощетинился огнем. Фашисты палили из всех окон. Из парка Тиргартен по Королевской площади била артиллерия.
Рота залегла. Лишь Пятницкий пошел напролом. Не остановился.
— За знаменем — вперед! — скомандовал младший сержант Петр Щербина.
Отделение оторвалось от земли и, увлекаемое своим командиром, пошло вперед.
Огонь колотил площадь. А Пятницкий, словно заколдованный, с трепещущим красным флагом, что есть сил бежал и бежал. Он больше не оглядывался назад, глаза видели только главную лестницу рейхстага.
Весь батальон видел флаг Пятницкого. Замполит лейтенант Алексей Берест поднял левый фланг батальона и повел солдат вперед. Оторвались от земли и другие взводы. Комбат сам шел в наступающей цепи. Батальон Неустроева шел за знаменем.
Когда Петр Пятницкий вскочил на первую ступеньку лестницы, громовое «ура» прокатилось по Королевской площади.
Фашисты усилили огонь. Вспахивался каждый квадратный метр земли. По площади били минометы и орудия. Не было спасения от пуль.
Батальон снова залег.
Пятницкий ничего этого не видел. Знаменосец бегом бежал вверх по лестнице. Вот уже видна дверь главного входа в рейхстаг. Она открыта настежь. Надо проскочить туда, вовнутрь, и поставить флаг над главным входом. Надо…
Из черного дверного проема полоснуло огнем. Знаменосец на мгновение застыл. Казалось, ноги приросли к лестнице. И флаг продолжал трепыхаться высоко над головой.
Вечером, когда батальон все-таки преодолел огненный шквал и пробился к рейхстагу, первым к мертвому знаменосцу подбежал отделенный Петр Щербина. Он увидел окровавленную грудь Пятницкого и руки, вцепившиеся в древко флага.
Щербина взял у мертвого Пятницкого флаг и понес вперед. Он укрепил прострелянное и обагренное кровью алое полотнище на одной из колонн рейхстага.