Утро под Катовице-2

Ермаков Николай Александрович

Наблюдение за селом в течении дня дало очень неплохие результаты — я смог выявить две избы, где квартировали офицеры. Причем один дом был чрезвычайно удобен для нападения — насколько я мог судить, там не было хозяев из местных, и всю жилплощадь занимал офицер с двумя своими денщиками. Его я и выбрал в качестве своей цели.

Определившись с планами, около шести часов вечера отошел подальше в лес, доел остатки от вчерашней покупки и улегся под разлапистой елью, чтобы хорошо выспаться перед ночной акцией. После инцидента со змеёй нервы уже успели успокоиться и я понимал, что мне ещё много раз придётся спать в лесу.

Проснувшись, я подтянул свою амуницию, попрыгал на месте и отправился в село. Часы показывали полночь, на чистом небе светила почти полная луна, в лесу ухал филин, а в населенном пункте стояла мертвая тишина — захватчики по своему обыкновению постреляли всех собак и теперь никто не мог их предупредить о моём приближении. Разве что часовые, но их возможности по обнаружению чужаков значительно слабее собачьих. Из-за опасений

быть замеченным в ярком лунном свете, мне пришлось ползти полкилометра от опушки до околицы, потратив на это почти целый час. Но достигнув крайних домов, я поднялся и, скрываясь в тенях, бесшумно двинулся к намеченной цели, перемещаясь по огородам. Достигнув нужного мне двора, я подобрался к дому с тыльной стороны и обнаружил там заднюю дверь. Очень нужный элемент деревенского дома, позволяющий хозяевам при необходимости выходить в огород и в расположенный тут же сортир, минуя основной вход. На такой подарок я, честно говоря, не особо рассчитывал, надеясь найти способ забраться внутрь через окно, ведь во дворе был часовой, которого планировалось убить только после решения всех дел внутри дома — слишком часто их проверяли. Дверь была закрыта на щеколду, до которой я, к своему огорчению, не смог добраться помощью ножа, но немного поразмыслив, снял с себя немецкий ремень и сунул его в щель. Гибкая кожаная полоса смогла обогнуть изгиб косяка, и, подцепив крючок кончиком ремня, я смог открыть дверь. Здесь мне помогла хваленая немецкая аккуратность — петли были тщательно смазаны и не издали ни малейшего скрипа. Разувшись, я проник в небольшой тамбур, где немного постоял, прислушиваясь к ночным звукам, после чего, открыв левую от меня дверь, вошел в комнату, где мирно спали денщики и аккуратно их зарезал одного за другим. Пройдя в другую комнату, я обнаружил, что вражеский офицер спит в обнимку с молодой женщиной, скорее всего из местных. Убил обоих. Оставить её живой не было никакой реальной возможности. Даже если вырубить и связать, то в любом случае, немцы её повесят. Обойдя ещё раз все помещения, я убедился, что здесь больше никого нет, только во дворе прохаживается постовой. Далее со всем тщанием я приступил к поиску и сбору трофеев. В первую очередь, при проверке содержимого офицерского портфеля, мне посчастливилось найти комплект топографических карт. Великолепно! А то я уже порядком задолбался бродить по белорусским лесам вслепую. Проверив карманы кителя висевшего на спинке стула, извлек оттуда пачку купюр и документы, бросив всё это в портфель. Туда же запихнул и серебряный портсигар, часы, бинокль. Задумчиво покрутив саблю, также решил её затрофеить и повесил на пояс. Потом переместился на кухню, мысленно поблагодарив убитого мной офицера за запасливость — здесь мой взгляд порадовали более двадцати банок тушенки, овощные консервы, домашняя полукопченая колбаса и еще много чего, приятственного моего желудку. Вспомнив при виде всего этого изобилия, что с вечера я ничего не ел, сел за стол и позволил себе насладиться ночной трапезой. Потом принес из сеней чересседельные сумки и вдумчиво их наполнил нужными мне трофеями.

Дождавшись окончания проверки поста, лениво потягиваясь, я вышел в форме денщика на крыльцо. Караульный, увидев меня, приблизился, внимательно вглядываясь мне в лицо.

— Курт?

Я сел на ступеньку и протянул подошедшему постовому портсигар:

— Спит он, закуришь?

Немец, продолжая вглядываться в меня, отрицательно покачал головой:

— Нельзя на посту.

— Ну как знаешь, — начав возвращательное движение, я «случайно» уронил портсигар, отвлекая его внимание и резко ударил фрица в грудь ножом, ранее спрятанным в рукаве. Даже пикнуть не успел.

До следующей проверки постов оставалось двадцать три минуты. Осознав скоротечность времени, я схватил в сенях чересседельные сумки и бросился в хлев, используемый в качестве конюшни. Увидев меня, и почуяв запах крови офицерский конь захрапел и уже было приготовился заржать, но я навел ему между глаз пистолет и по-немецки сказал:

— Убью!

Жеребец оказался на редкость понятливым и испуганно затих, нервно топая копытом и прядая ушами. Рассудив, что если его взять, то он ещё сможет доставить проблем, я принялся в ускоренном режиме седлать мерина, очевидно, принадлежавшего одному из убитых мной денщиков. Тот стоял спокойно, не проявляя никакого недовольства. Уложившись в десять минут, я вывел животину во двор и выглянул из калитки на улицу, неожиданно для себя разглядев в паре сотен метров приближающийся конный патруль. А времени, оказывается ещё меньше, чем предполагал. Вскочив в седло, я дал шенкелей и рысью направил послушного мерина к околице. Здесь через десяток дворов улица выходила на пастбище, за которым начинался густой белорусский лес. Сзади послышались крики патрульных:

— Стоять! Тревога! — затем раздались винтовочные выстрелы.

Эх, не получилось тихо уйти! Но, главное, уйти получилось! Пустив мерина в галоп, я быстро достиг опушку и, перейдя на шаг, углубился в лес, потихоньку удаляясь от преследователей. Вряд ли они сунутся в заросли ночью. А если и сунутся, то найти следы не смогут. Дойдя до мелкого ручья, я направил животину по песчаному дну, чтобы хоть немного спрятать следы, а то копыта оставляют весьма заметные отпечатки на мягкой почве здешних лесов. Использование ручья, конечно, не сможет серьёзно затруднить преследование, а оно непременно будет — фрицы убийство офицера так просто не оставят. Оцепить весь лесной массив они вряд ли смогут, а будут идти непосредственно по следу. Исходя из этих соображений, после того как покинул русло, я установил пару растяжек, поблизости от которых навязал и несколько ложных нитей. Всё это должно замедлить скорость движения преследователей, позволив мне быть на несколько шагов впереди. По уму, мне следовало двигаться непрерывно, чтобы не дать идущим по следу немцам приблизиться ко мне, но ни я, ни мерин не железные, поэтому ближе к полудню, установив ещё две растяжки, прошел на пару километров вперед и встал на отдых. Расседлав и стреножив животину, я поел и позволил себе вздремнуть пару часиков, после чего продолжил свой нелёгкий путь по лесным просторам Белоруссии. Примерно через час после снятия с привала, сзади на грани слышимости донесся звук взрыва гранаты — сработала растяжка. Значит, немцы всё же висят у меня на хвосте, отставая километров на пять. Пока терпимо. Более я не делал привалов до наступления темноты, а после захода солнца изменил направление движения с южного на западное и ещё через два часа встал на короткий привал. Ну, теперь уже точно не догонят. Проснувшись в одиннадцать часов ночи, я продолжил движение на запад и вскоре приблизился к границе лесного массива. Далее простиралась сельская местность — поля, деревни, рощи да перелески. Привязав мерина к дереву, я, осторожно ступая, вышел на опушку и двинулся вдоль неё, внимательно глядя по сторонам и прислушиваясь к ночным звукам. Осторожность себя оправдала — всё-таки немцы здесь выставили оцепление, хотя и не очень плотное. Вражеские секреты располагались на расстоянии полукилометра друг от друга. Вполне разумно — топот копыт они на таком расстоянии вполне могут услышать, да и полная луна им в помощь, а пешком по открытой местности я тут далеко не уйду. Секреты состояли из нескольких солдат, скорее всего с пулеметами. В принципе, можно снять, но тут встает вопрос — а что делать дальше? Даже преодолев линию оцепления, здесь на лошади тоже не скрыться. Поразмыслив над сложившейся ситуацией, я вернулся к мерину, сложил в ранец все самое необходимое и, дойдя до опушки, ползком преодолел линию секретов, направляясь к виднеющемуся невдалеке хутору.

Здравый смыл меня не обманул — здесь расположилась временная база немецкого подразделения. Во дворе стояло три грузовика «Опель-Блиц» под охраной караульного, ещё двое солдат в составе парного патруля непрерывно обходили хутор по кругу. Через двадцать минут наблюдения, ровно в час ночи, из дверей дома появился унтер в сопровождении трех солдат и произвел смену караулов. Обдумав всё увиденное, я решил, что не мешало бы немного поспать и забрался на сеновал. Резать фрицев надо на смене караулов, до которой ещё два часа, так зачем же время терять? После того, как меня призвали в РККА, я вообще ни разу нормально не выспался, так что, хоть полтора часика, но вздремну. Однако моим сладким мечтам не суждено было сбыться — забравшись на сеновал, я почувствовал легкое движение под накиданной в углу кучей сена. Тихонько приблизившись, я шепотом просил у тишины:

— Кто здесь? Выходи, а то я штыком пощупаю!

Так же шепотом оттуда донеслось:

— Только попробуй, я и стрельнуть могу!

— Стрелять не надо, а то немцев разбудишь!

Из под сена появилась голова, а потом и рука с пистолетом:

— Так ты штыком не тычь, и всё будет тихо!

Решив, что хватит препираться, я представился первым:

— Младший лейтенант Ковалев! Только не удивляйся, я в немецкой форме, это трофей.

— Капитан Кузнецов! — Мой новый знакомый теперь полностью вылез и я разглядел на его кителе знаки различия погранвойск.

Не было печали, но вот появился новый начальник, и что мне теперь с ним делать?

На правах старшего по званию, Кузнецов потребовал, чтобы я ему доложил о своих похождениях, что я и сделал, рассказав о том, как меня, сильно контуженного, засыпало землей при взрыве авиабомбы, что по счастливой случайности не задохнулся, пролежав под завалом более суток, потом плутал по лесу, отходя от контузии, а когда более-менее пришел в себя, пробрался в Кличев, где убив офицера и его денщиков, ускакал на лошади. Капитан, слушая мой рассказ, посматривал на меня недоверчиво, но наличие сабли на поясе и трофейных консервов, которыми я угостил проголодавшегося командира, несколько повысили его лояльность.

— Так, получается, это тебя немцы ищут?

— Ну да, похоже, — не стал спорить я с очевидным фактом.

— И что думаешь дальше делать?

— Всех немцев на хуторе убить, захватить машину и убраться отсюда подальше на юг, а там выйти к нашим.

Капитан молчал, видимо слегка охренев, от моих наполеоновских планов, а я продолжил:

— Постового и патруль я сниму без проблем, а вот со сменой могут быть некоторые сложности — там надо сразу убивать четырех человек. Так-то тоже вопрос решаемый, но есть опасность нашуметь и разбудить тех, кто в избе, тогда придется уходить с шумом — забросать дом гранатами и свалить на машине.

— А может проще снять часовых и уехать на машине?

— Это тоже самое, что и с шумом — оставшиеся в доме поднимут тревогу, а вот если получится тихо всех перерезать, то будет фора в пару часов, за которые можно отъехать километров на семьдесят.

Благодаря ночному зрению, я хорошо видел недоверчивое выражение его лица, но несмотря на сомнения, капитан согласился:

— Делаем так: ты снимаешь постовых, раз так уверен в себе, а я подстрахую, потом смену режем вместе — я ведь тоже кое-чего могу, и дашь мне саблю, я в кавалерийском учился, обращаться умею.