Утро псового лая
Шрифт:
— Ну вот и все, Серега. Ты чист. Чист и перед законом и перед Богом… Усмехаясь продолжил Небогатов. Так что возвращайся домой…
Дельвиг вздохнул.
— Нет Жень…Спасибо. Насчет того что бы из Чердыни съехать — я подумаю. А насчет Дельвига…Да нет, ребята — мне и Филипповым живется неплохо. Сжился я с этой личиной.
Небогатов хохотнул.
— Вот что значит — герой войны. Все лучше чем за Хлыновым, хвосты таскать. Дело твое, Серега, мне что Филиппов, что Дельвиг — все равно, друг ты мне, до гроба.
— Мобилизация скоро. Вставил Громов. С конца января начнется. Скрытая и негласная. В плане формирование не менее десяти дивизий и двух
— Май? Что в мае войны ждем? В лоб спросил Дельвиг.
Громов и Небогатов переглянулись. И отвели глаза. На долю секунды, не более…
— Возможно. Тихо сказал Громов. Очень возможно. Германцы по схеме стандартной работают. Так что, в разведке и аналитическом управлении Генштаба, думают что весной…
Небогатов, представитель «слова и дела государева» согласно кивнул. Значит и жандармы в войне уверены. Серег, ты ко мне в департамент не хочешь? В мобили? (****) Сейчас мы штат расширяем. Нам люди с боевым опытом нужны, у тебя еще и балканский опыт…Незаменимый человек, получаешься..
Дельвиг, покачал головой.
— Нет. Я еще в окопе под Клекотово понял. Что война, ребята — это когда глаза в глаза. Вот огневым взводом зениток командовал, не то… А в пехоте — в самый раз…Так что нет, спасибо. В жандармерию Жень, я не пойду.
— А ко мне? В гвардию?(*****) Хочешь в разведывательный эскадрон? Мне вот как опытные офицеры нужны! Провел по горлу генерал.
— Да ты же мне не мамка, Дим. Спасибо конечно. Но я как ни будь сам. Куда мобилизуют — туда и пойду.
— Как знаешь, Серег, как знаешь.
Дельвиг пожал плечами. Мол, фатум, судьба. Кому сгореть, тот не утонет.
— Ну что там в провинции? Как у людей жизнь? Поинтересовался Небогатов нанизывая вилкой соленый рыжик.
— Жизнь? Как в лесу. Чем дальше — тем страшнее. Кто при деньгах — тот на подрядах богатеет. А остальные нищают. С каждым годом. Безработных — тьма. Мелкие производители разоряются, под крупных фабрикантов ложатся…Народ, злой…прислушивается ко всяким…
— К кому прислушивается? Профессионально сузив глаза поинтересовался Небогатов.
— Ну в Чердыне то, агитаторов самозваных нет. А вот в соседних городах, да в Перми…Социалисты, чуть ли не в открытую народ мутят. Только их не ловит никто…
Услышав это, Небогатов чуть заметно усмехнулся. Что тут же заметил Дельвиг
— Ваша работа? В рамках возможной войны?
На сей раз усмехнулся Громов и тронул Сергея за плечо.
— Соображаешь, Сергей. Ты смотри, что немцы творят во Франции, Польше, Бельгии, Югославии? Создают группы, подрывные отряды из своих сторонников. Социализм то он везде, как зараза распространяется. И эти сторонники решают две проблемы. Бьют в спину своим и создают оккупационную администрацию в захваченных ГДР — странах. Так что эту шваль, надо бы выявить до ….возможной войны..
— И спровоцировать на активные действия. Закончил Женя. Сжав кулак, полковник-жандарм грохнул по столу. И всех — придавить, когда сигнал будет.
— Дай Бог…подытожил Громов наполняя рюмки дорогущей водкой «Осетр» высшей степени очистки..
*****
Посидели они тогда знатно. Как в лучшие времена. Вернувшись в Чердынь, Дельвиг начал потихоньку собирать вещи, дабы вернутся к жизни в цивилизации …и тут пришла повестка. Через трое суток, старший лейтенант Филиппов с приписным свидетельством, в кармане выписанным губернским военно-учетным отделом трясся в вагоне первого класса, направляющемся на запад, слушая патриотическую болтовню соседей по купе.
Так, он оказался в
Первого мая, массовые демонстрации в крупных городах переросли в массовые же беспорядки причем в Москве, Киеве, Харькове, Самаре, Нижнем Новгороде, Ярославле, Екатеринбурге — беспорядки сопровождались терактами и попытками захвата стратегических объектов. Погибли сотни людей в основном мирных жителей, включая женщин и детей. Полиция и жандармерия после первых потерь и растерянности крепко вцепились в мятежников и уже к четвертому маю беспорядки в крупных промышленных городах были утоплены в крови. Причем это не литературная гипербола, только из Москвы-реки было выловлено более трехсот трупов мятежников убитых при «зачистках». Столько же выловили из Днепра, вдвое больше в Волге…Однако мятеж не угас, с новой силой вспыхнув в окраинных губерниях. В Туркестане и Закавказье. Особо тяжело пришлось в Тифлисе, где мятеж охватил весь город и улицы были перекрыты баррикадами. В дело пошли казачьи и армейские полки(******). Танки таранили баррикады, артиллерия утюжила мятежные кварталы как двадцать лет назад поступали бритты в Пенджабе и Раджпутане …
Литовский гренадерский полк подняли по тревоге из полевого лагеря, без десяти два ночи, едва ли через полчаса как троица картежников разошлась по своим офицерским палаткам. Уже через пятнадцать минут, бодрый и подтянутый полковник Жутаус довел до подчинённых боевую задачу.
Выдвинутся вперед и занять заранее пристрелянный оборонительный рубеж в двадцати километрах западнее временной дислокации.
— Это война? Спросил начальник артиллерии полка, подполковник Гансовский
— Да. Коротко ответил Антонин Жутаус. Занимайте позиции по боевому расписанию и не жалейте патронов. С нами Бог!
Еще через полчаса гренадерская рота старшего лейтенанта Филиппова разворачивалась у перекрестка рокадного шоссе Ковель — Вильно. И как выяснилось — вовремя. Ровно в четыре пятнадцать утра, загрохотало на западе и за спиной — на востоке.
Дельвиг посмотрел на часы. Молодцы тевтоны, прямо точность как на Казанском вокзале. Страха перед предстоящим боем он не испытывал, скорее некое возбуждение, сродни сексуальному.
«Превращаюсь в маньяка — милитариста» невесело подумал Дельвиг, изучая в бинокль окрестности. Шелест в небе на секунду отвлек его осмотра окрестностей, в дело вступила немецкая артиллерия. Град тяжелых шести и семи дюймовых снарядов накрыл Гродно и Сергей отчетливо видел как рассыпалась центральная городская синагога и стал заваливаться набок — костел.