Из коленных чашечек у неё идёт нефть, Колени сочатся нефтью. В хороший день можно набрать Полулитровую банку, Если водить её краешком по коже, Цепляя маслянистые капли. И что с этим делать? Врачи только собирают консилиумы, Хорошо хоть не раструбили журналистам. Родные уже привыкли к тому, Что она ходит всё время в чёрных тугих Лосинах со специальными уплотнениями На коленях, впитывающими всё новые капли. Нефть – это её повседневность, Она даже отслеживает курс на неё, Колебания рынка, как чей-то пульс, Чуть лихорадочный, переменный,
живой, Непонятный. В последнее время Она чувствует себя целой Нефтедобывающей страной. Государством, уверенным в своём смысле. Смотрите, как она переходит улицу, Как смеётся, как делает покупки. Ничего, что от нефти она избавляется В ванной, снова и снова смывая тяжёлые Чёрные капли. У неё в этой жизни Есть нефть. А что есть у вас?
Разговор
Ивар, – говорит ему мама, — возьми немного ночи на подоконнике, принеси мне, хочу поглядеть, не стёрлись ли звёзды. Не стёрлись, – он ей. — Чего им стереться? Сверкают как новенькие, светят в оба. Ну хорошо, тогда посплю. Спи, мама, спи. Сплю уже, Ивар, сплю.
История
Про парня, который с детства запомнил почему-то Пару строчек из песни, не раз хрипловато и свойски спетой В. В. Высоцким, А сочинённой другим бардом, реально хлебавшим лагерную баланду: «Товарищ Сталин, вы большой учёный, в языкознаньи знаете вы толк, А я простой советский заключённый, и мне товарищ – серый брянский волк». И тут вдруг он смотрит по телеку какую-то передачу к юбилею актёра и певца, И там на фоне звучит эта песня, и голос отчётливо выпевает про толк, а следом: «А я огрызок яблока мочёный, по мне пройдётся весь гвардейский полк…» Что за отсебятина – думает парень, что за жалкая пародия, да ещё в юбилей, Но голос вроде аутентичный, может, какая-то особая версия, интересно… И он тут же садится к компу и гуглит: «товарищ сталин вы большой учёный» И ему выпадают десятки, сотни линков на текст, и он заходит на первый, Ведущий на страничку клуба собирателей бардовской песни, и читает: «А я огрызок яблока мочёный, по мне…» – бросается на следующий линк, Полное собрание текстов лагерной тематики в виртуальном пространстве, А там: «…Весь гвардейский полк», он звонит другу и говорит: «Слушай, такое дело, Хрень какая-то, ты ведь помнишь, песенка есть, Высоцкий пел, и там «простой Советский заключённый», а тут яблоки какие-то мочёные, ерунда же, Жень?!» А Женя отвечает: «Постой, постой, это где гвардейцы по яблоку шагают?» И они Ещё полчаса ожесточённо спорят, пока парень не обрывает звонок, послав при Этом друга куда подальше. И только тут ему становится страшно. В следующие Полчаса он звонит маме, дяде, ещё паре приятелей, просто чтобы подтвердить Догадку. Да, так и есть. НИКТО не помнит строчек, которые помнит он. Парень Плохо спит, на следующее утро не идёт на работу, едет на приём к невропатологу В центральную поликлинику. У дверей ждут ещё человек пять. Он вертит в руках Номерок – оставил пальто в гардеробе. Его очередь после девушки с чуть опухшими Глазами. Как будто много плакала – замечает он. Вот она уже заходит, он пересаживается На её место, прямо у двери. Слышно, что девушка что-то быстро говорит вполголоса, Потом притихает, пауза, потом снова говорит. И вдруг он улавливает вежливый Спокойный голос невропатолога: «Да, я тоже прекрасно помню эту песню „Миллион, Миллион дней жить нам врозь“. …Так вы говорите – есть другая версия?» Парень встаёт, Он весь прямо пунцовый, сердце ухает… что же это, что же… Он дожидается девушку, Не заходит к врачу, она медленно, задумчиво идёт по коридору. Он ступает следом, Не представляя, как начать разговор. То приближается, то удаляется. Вот она уже В гардеробе – забирает своё пальто, он берёт своё. Она его не замечает, застёгивает Пуговицы, выходит. Он идёт за ней, она садится в трамвай, он следом, она едет, смотрит В окно. Он в паре шагов, поглядывает на неё, потом тоже в окно. Её остановка, он – за Ней. Понимает, что не решится подойти, чтобы она не восприняла это всё как издёвку, Как мрачную шутку, как розыгрыш. Просто хочет знать, где она живёт. Она подходит К подъезду многоэтажки. Нажимает код, тут он понимает, что сейчас её потеряет. Решается, бросается вперёд, но дверь уже захлопнулась. Он кричит: «Девушка! Подождите, девушка!» Но дверь не открывается. Он отскакивает, пытаясь заметить Какое-то движение наверху в маленьких окнах подъезда. Ничего. Муть. Не разобрать. Он топчется у входа, пока какой-то тинейджер в куртке с меховым капюшоном не Приблизится к двери. «Чёрт! И телефон, и код забыл…» – объясняет он, проскальзывая За недоверчивым тинейджером. Тот идёт к лифту, а парень взбегает по лестнице пешком До третьего, потом останавливается. Не знает, что делать. Спускается вниз. А потом Самым острым ключом из домашней связки выцарапывает на штукатурке прямо над Дверью из подъезда, так, чтобы точно заметила – «Миллион, миллион алых роз!» и Свой номер телефона. И выходит, счастливый, уверенный, что всё ещё как-то сложится, Что он не огрызок яблока мочёный, по которому неизвестно почему, неизвестно с какой Целью прошёлся весь гвардейский мрачно шагающий полк, сапоги за сапогами, Сапоги за сапогами, сапоги за сапогами.
Фигуры речи
Трогательный, наивный, какой-то искренний Истребитель пролетел над речкой. Спелый Напомаженный танк уютно перебирал гусеницами, Подъезжая к лесу. Заветно, по-детски бабахнула Установка залпового огня. Счастливые довольные Пехотинцы куда-то побежали. В небе росли Дымчатые раскрывающиеся цветки взрывов. Небольшой коренастый генерал обещал Взять всё, что можно, до полуночи. Весёлый Озорной корреспондент держал перед ним Микрофон с номером канала. Телезрители Радовались и блаженно отдувались от трансляции. Мыльная война пенилась перед ними во всём Своём маслянистом блеске. Сверкало солнце.
Вопросы
Достаточно ли мы держали в ладонях ежевики, Морошки, клюквы? Не подозрительно ли много Попадалось нам незрелых ягод или, наоборот Уже слегка подвяленных, с коричневыми бочками? Ступали ли мы мягко по коврам августовских лесов? Зажигали ли фонарики в самое тёмное время суток? Работали ли на лесопилках молчаливыми загадочными фигурами, утирающими пот? Спали ли на пригорках, разметав руки? Становились ли постепенно примерами неразборчивого неаккуратного почерка? Оставляли ли отпечатки ладоней в прибрежном песке у неспешной речки? Расцепляли ли не поддающиеся тугие ветки? Хорошо ли мы прожили жизнь до сегодняшнего момента? Всегда ли мы были правы? Не пропустили ли что-то важное?
Хвала пятнице
Приходи уже, вечер пятницы, подари нам немного кофе и специй, и медленный чубук наргиле пусть остановит жёсткие шестерёнки спешки. Мир вам, работники офиса А, разойдитесь довольные, потряхивающие ключами от машин, которые увезут вас в счастливую пятничную пробку, ведь после неё – лишь диваны и телевизоры. Те же, кто предпочитают тесноту заведений с музыкой, предпочитают и коктейли из разных кружащих голову зелий, но также и напиток пиво им знаком, который пенит усы и щекочет губы, заставляя искать закуски солёного толка, такие же, как и шутки о глубине декольте новой барменши. Пой нам, пятница, шелести табаком самокруток, телефоны пропой самых весёлых девушек, танцующих на столах так, как они видели прежде в кино в дешёвых фильмах континента Америка. Ох, пятница, люблю твою пёструю тень и то чувство, с которым незаконченные дела оставляют на понедельник, как будто запечатывая пещеру, в которой томится дракон с дыроколом вместо клыкастой пасти. Я – скромный человек, который трудится понемногу во всякие дни, смиренно отдавая утренние и дневные часы,