Увести за 60 дней
Шрифт:
– Леська вроде говорила, что у нее есть окно, но там как-то плотно, да и вообще, это не точно. А ты же знаешь, я не люблю накладки.
Я вздохнула. Я уже приняла решение. «Если можешь помочь – помоги. Не можешь помочь – не мешай», - это жизненное кредо моего папы. И мне оно очень импонировало.
Подумаешь, работать тридцать первого. Не умирает от этого никто. Леська вон и в новогоднюю ночь работает. Я подумала о том, кто поздравит Леськиного сына, пока мамка ходит по домам и поздравляет чужих детей.
– Лиль, там мероприятие всего на час, - Сеня почувствовал слабину
– Хватит! – фыркнула я. – Лизка – твое солнце. Бессменное. Я согласна. Но при одном условии.
– Излагай.
– Перед корпоративом мы заедем и поздравим с Новым годом Леськиного сына.
– Заметано, - баз паузы согласился обрадованный Сеня. – Я даже подарок сам пацану куплю. И адрес у Леськи узнаю.
Я отложила телефон. И встретилась с вопросительным взглядом Ксю.
– Я дура, Ксюш.
– Скажи мне что-нибудь новенькое, - фыркнула Ксюша.
– Я только что согласилась завтра работать.
– Ты неисправима, - подкатила глаза под лоб Ксюша – почти так же виртуозно как Лёнька. – Даже говорить тебе ничего не буду, сама все знаешь, Снегурочка ты моя отмороженная.
– Знаю, - уныло согласилась я. Я сегодня – выжатый лимон. И предвкушала, как завтра буду спать до обеда. И никуда не пойду – родители отбыли на новогодние праздники в санаторий, предварительно оставив мне забитый всякой вкуснятиной холодильник. Но этому прекрасному плану не суждено сбыться. Теперь хрен его знает, во сколько я домой завтра приеду. А, кстати… - У тебя какие планы на новогоднюю ночь?
– Да так… - неопределённо отозвалась Ксю. – Зовут в одну компанию. Больше в надежде на то, что я жратвы вкусной и торт принесу с собой.
– Ну так принеси! – с напускным воодушевлением произнесла я. Хоть у кого-то должен быть нормальный Новый год! Застолье, гости, вкусная еда! Я вон даже ёлку нарядить не сподобилась еще. Да уже и не наряжу.
– Не хочу, - устало произнесла Ксюшка. Наклонила голову, прижалась виском к стене и закрыла глаза. – Надоело.
Такой я подругу видела впервые. Я Ксюшку не узнавала. Мою Ксюшку, которая «Плик, не беси меня!», «Слушай меня, я лучше знаю!», «Пошли на кухню, буду тебя кормить!». А теперь она даже кормить меня не собирается. И неважно, что холодильник битком набит едой!
– Ксюш… Ты чего? Случилось что?
– Ничего у меня не случилось, - Ксю по-прежнему не открывала глаз. – Про все на-до-е-ло.
Как – надоело? Почему – надоело?! Ксюше не может надоесть! Тем более – все!
– Тебе надо влюбиться! – выпалила я первую банальность, которая пришла в голову. Ну да, цитаты из Коэльо мне почему-то никогда не приходят в голову вовремя.
– Спасибо, не надо! – тихонько фыркнула Ксю все так же с закрытыми глазами. – Сыта по горло уже! Мне бы как-то развлюбиться. Чтобы не сдохнуть.
Я сидела и смотрела на подругу, раскрыв рот. Вот если бы она сейчас открыла глаза – она бы посмеялась надо мной. И над
– Кто он, Ксюш? – вопрос у меня вышел тихий. Но на него Ксюшка глаза открыла. И села ровно.
– Ты дура, Плик?
От такого ответа я оторопела.
– Ну в смысле… Я спрашиваю, в кого ты так в любилась, что развлюбиться хочешь… Ну, если это секрет, то…. Хотя какой к черту секрет!
– тут же возмутилась сама себе я. – Быстро выкладывай, кто он!
– Лилька, ты дура или прикидываешься?!
– Хватит обзываться! КТО ОН?!
– Кто он?! – сверкнула на меня своими глазищами Ксю. А я некстати подумала, что вот у Ксю глаза тоже темные – но в них читается все. Сейчас в них было преимущественно возмущение. Да что я такого-то сказала?! – Ну кто это еще может быть, Лиль?!
Я сидела и образцово-показательно тупила. Версий у меня не было никаких. Ну не мальчик же ее, тортовый гений, в самом деле? Он же даже несовершеннолетний.
– Это же классика жанра, Лиль, - вздохнула Ксюша и опустила голову. Я завороженно смотрела, как она запускает свои умелые пальцы в волосы, как они рассыпаются, закрывая лицо. – Это просто классика жанра – влюбиться в старшего брата подруги.
– А?! – только и смогла булькнуть я.
– Вот представь, - донеслось из-за завесы волос. – Представь - тебе четырнадцать, и в голове каша из фантиков и фантазий. А он – такой красивый, взрослый, уже студент. Ужасно умный. И смотрит на тебя, как на насекомое.
Я снова булькнула. Я просто не могла поверить, что мы говорим сейчас о Лёне. О моем брате Лёньке, который… Да, когда нам было четырнадцать, он мне тоже казался ужасно взрослым. И ужасно противным и ничего не понимающим в этой связи. Но так то я…
– Ой, Ксюш… - я зажала себе рот ладонью, чтобы чего-нибудь не ляпнуть сгоряча.
– Я тоже думала, что это пройдет! – Ксюша вскинула голову, резко встала, распахнула холодильник и быстрым движением выудила оттуда палку сервелата. – А вот ни хрена! Приворожил он меня, что ли, не понимаю! – шмыгнула носом Ксюшка, громыхнула ящиком – и принялась яростно пилить твердый, как дерево, сервелат.
– И мужики другие были, и даже замуж раз звали, и иногда казалось - ну все, забыла про него. А стоит увидеть только…. Или услышать от тебя что-нибудь… Хоть в гости к тебе не приходи! Да и не помогает это… - Ксюшка стукнула доской с порезанной сервелатом о стол и села напротив, подперев щеку рукой. – Иногда мечтала – а вдруг разглядит… вдруг позовёт… Вдруг… Да какой там вдруг. Я для него по-прежнему пустое место. Только торт могу испечь. Вот такая я дура, Лиль… Я ведь и в тебя тогда с этим Данилом твоим вцепилась поэтому. Ну… чтобы хоть у тебя из-за трусости и позиции страуса не сорвалось ничего. Со своей любовью ничего не могла поделать, так думала, может, тебе помогу. А вышло, похоже, не очень… Прости меня, Лиль, что полезла не в свое дело.