Увести за 60 дней
Шрифт:
Доктор покосился на мои пальцы, вцепившиеся в его руку, вздохнул, но попыток высвободиться не предпринимал.
– Если я скажу, что с ним, вы ляжете?
Я без промедления кивнула.
– У Данила Олеговича перелом левой руки, трещины двух ребер, ушибы мягких тканей.
– И все?
– Вам мало?
Я не стала отвечать. Я почувствовала, как темнота начинает надвигаться на меня со всех сторон, и картинка сужается, и ноги превращаются в желе, и пальцы разжимаются….
– Лида, лови!
Нет-нет,
И тут я услышала из-за двери знакомый и до дрожи необходимый сейчас голос.
– Где Лиля?! Почему вы мне ничего не говорите?! Что с ней, я вас спрашиваю?! Где доктор?!
Доктора я едва не снесла на своем пути в коридор.
Данил был там. Он стоял! Стоял на своих ногах. И это было такое непередаваемое облегчение – видеть его живого, стоящего на своих ногах, не лежащего где-то, непонятно в каком состоянии – что я привалилась к стене. И смотрела. Рука его была в какой-то штуке, похожей на реквизит из космического боевика - черная, с застежками на липучки и металлическими кольцами, и закрывала руку от пальцев до середины предплечья. Почти всю правую скулу занимал бордово-красный кровоподтек.
И - все. Больше никаких видимых повреждений. Я стояла и дышала. Им. Тем, что живой. Тем, что только рука сломана и лицо в ссадинах. Это такие… такие мелочи. До свадьбы заживет.
– Да что ж такое… - раздался голос показавшегося в дверях доктора.
Данил обернулся и увидел меня. Он кинулся ко мне, а мои ноги сами понесли меня навстречу. Через секунду я уже обнимала его – как могла крепко. Чтобы теперь еще и руками удостовериться - что вот он, живой, теплый. А Данил сначала лишь тяжело дышал мне в ухо, а потом застонал.
– Да что ж ты творишь?! – знакомый женский голос сопровождался тем, что меня за пояс джинсов потащили назад. – У парня рука сломана, и ребра в трещинах, живого места нет – а она его тискает, как плюшевого мишку! Ну ладно, рука уже в фиксаторе. А ребра?! Ему же больно! Ну совсем ни черта не соображаешь!
Руки я тут же разжала. И отступила. В самом деле, что же я делаю?! Господи, кажется, в этой аварии я вытрясла последние остатки мозгов.
– Не ругайся на девочку, Лида, - неожиданно вступился за меня доктор. – У нее сотрясение минимум средней степени. МРТ сделали?
– Да когда б я успела, - недовольно буркнула медсестра. – Она же без сознания была. Да и вообще, они там на МРТ уже… - она не закончила фразы. А в коридоре появились новые действующие лица. Это были супруги Доценко в сопровождении третьего – судя по белому халату – тоже врача.
Ольга Аркадьевна, увидев нас – громко вскрикнула и бросилась к сыну. Но у нее достало соображения не обнимать Данила – она тихонько гладила сына по плечу здоровой руки, плакала и что-то негромко говорила – но я не слышала, что. У меня в ушах стал нарастать какой-то шум.
– Ну что тут у нас,
Главный врач… Фамилия от меня ускользала… Это хорошо, что главный.
– У молодого человека перелом лучевой кости со смещением, трещины в восьмом и девятом ребрах спереди справа, ушибы мягких тканей. У девушки… - он прокашлялся, - судя по клинической картине, сотрясение мозга средней степени тяжести. МРТ еще не делали.
– Почему? – быстро спросил главный врач.
Я почувствовала, как медсестра отошла на пару шагов от нас.
– Она только пять минут назад пришла в сознание, - ровно ответил доктор.
– А сейчас сама стоит на ногах?
– вдруг спросил оказавшийся совсем рядом отец Данила.
Врачи обменялись взглядами - это я еще успела заметить. А потом темнота стала наползать совсем стремительно.
– Лида, каталку, быстро!
– Вы не переживайте, Олег Анатольевич, сейчас все сделаем в лучшем виде…
– Лиля, Лиля… Что с ней, она совсем белая…
Я все это слышала словно сквозь вату. Очень не хотелось снова отключиться. И не отключилась – только благодаря тому, что Олег Анатольевич крепко прижимал меня к себе. А потом он подхватил меня на руки и уложил на каталку. Последнее, что я помнила, когда меня увозили по коридору – взгляд Дани. Правый глаз, с той стороны, где была ссадина, у него немного отек, и я в мельчайших деталях вспомнила его лицо и взгляд, чтобы не провалиться снова в темноту.
В камере МРТ я все же отключилась. Кажется. По крайней мере, не помню, как там лежала. Кажется, я только-только туда въехала – и все, уже слышу голос доктора, молодой симпатичной женщины – голос ласковый, участливый:
– Ну, как вы себя чувствуете, Лиля?
– Хорошо. Мне можно вставать?
– Лучше полежите. Вас сейчас отвезут обратно.
Когда меня привезли обратно в палату, там спорили.
– Не собираюсь я тут оставаться, не вижу смысла.
– Даня, но ведь перелом… трещины…
– В принципе, я согласен – Данила Олеговича можно отпустить, репозиция сделана, место перелома зафиксировано, тугая повязка на ребра наложена. А вот насчет Лилии Витальевны я не уверен… Нужны результаты МРТ.
– Если Лилю оставят в больнице, я тоже останусь.
Вот под этот спор меня вкатили в палату. Глаза мне снова стал резать свет, и они были закрыты. На груди у меня лежала распечатка с МРТ. Я почувствовала, как ее взяли. А еще я почувствовала, как моих пальцев коснулись чьи-то пальцы – и сжали.