Увидеть Хозяина
Шрифт:
Командир предпринял героические усилия по вытаскиванию из карманов комбинезона хотя бы одной руки, в результате чего неожиданно вытащил обе и едва не упал. Впрочем, пачку десяток и двадцаток он взял у меня довольно точным движением, достаточно аккуратно согнул пополам и с первой попытки засунул в нагрудный карман кителя.
– Велькам або-р-р-рд! – возгласил он вдруг с такой энергией, что Фродо слегка отшатнулся. Я не сразу понял, что он по-английски произнес «welcome aboard»: его английский разительно отличался даже
– Thank you, captain, – вежливо ответил я.
Командир помотал головой, отчего снова закачался в нескольких направлениях сразу.
– Не, это я не по-английски, – прохрипел он. – Это я по-тоскалузски. На моем родном языке, понимаешь? По-тоскалузски надо так отвечать: танкъя, кэп! Ну-ка, повтори.
Спорить с командиром я не решился, и послушно повторил за ним:
– Танкъя, кэп.
– Во, – одобрил командир. – Только я не капитан. Я – шкипер. Шкипер Реостат Рыжий к вашим услугам, добрые сэры.
Он шутовски отдал честь, слегка промахнувшись: вместо того, чтобы приложить кончики пальцев к виску, как было принято в Имперском Звездном, он сильно хлопнул себя по фуражке, отчего та едва не слетела с головы, но шкипер Реостат Рыжий тут же ее выправил, воспользовавшись тем, что рука и так уже была рядом с головой.
– На борт! Все на борт! – хрипло заорал Реостат, повернувшись и неверным шагом устремляясь к подъемнику. – Подъемник на три персоны, второго рейса не будет, так что без опоздавших.
Не сразу попав в дверь подъемника, шкипер уткнулся лицом в небольшой приборный пульт, управлявший шлюзом. На экране в центре пульта мигали цифры, отмечавшие время до старта.
– О, пятьдесят минут до старта! – удивился он. – Чой-то так быстро? – он задом ввалился в подъемник. Мы осторожно вошли вслед за ним. – Х-хык! Ух, мерзкое же пиво… Не пейте пива на Тартаре, джентльмены, не пейте его там никогда… Не пейте пива летнюю порой, а пейте спирт… Впрочем, это я отвлекся… Все вошли? – он заглянул нам за спины так, как будто ожидал увидеть в пустом шлюзе толпу пассажиров. – Все. Лифт отправляется, следующая остановка – второй этаж. – Реостат хлопнул рукой по пусковой кнопке с такой силой, что подъемник содрогнулся. – Ну, а мне пора трезветь. Трезвей, старина Реостат! Трезвей, Рыжий! – заорал он так, что у меня заложило ближайшее к Реостатовой глотке правое ухо. – Чой-то не трезвеется. Вы не знаете, джентльмены, почему мне не трезвеется? – Подъемник, скрипя и треща, медленно полз вверх. – А! Знаю! Надо же мне было сначала таблеточку ливина принять! – Он покопался пальцами в нагрудном кармане. – Где тут у меня таблеточка ливина? Вот тут у меня таблеточка ливина… – Он жестом фокусника выхватил из кармана большую плоскую ярко-синюю таблетку и, вместо того, чтобы проглотить ее, зажмурился и резким шлепком прижал ее ко лбу.
Я вытаращил глаза. Таблетка зашипела. Из-под козырька шкиперской фуражки потянулся слабый синий дымок. Через несколько секунд таблетки уже не было видно, только на коже, быстро бледнея, синел ее отпечаток.
– М-м-м-м… –
У шкипера были резкие, крупные черты совершенно трезвого лица, и он с хитрецой щурил ледяные, ярко-голубые глаза.
– Добро пожаловать на борт грузовой ракеты AL, бортовой номер R2, – сказал он хрипло, весело и без малейших признаков опьянения. – Джентльмены, прошу прощения, не знаю, как вас зовут – мне пора готовить машину к взлету. Пассажирский салон – уровнем выше, подняться можно вот здесь. Не позднее, чем за десять минут до старта, прошу занять кресла и надежно пристегнуться: у нас нет автономной гравикомпенсации, поэтому будут перегрузки при старте. Полет до Компа займет восемнадцать часов. Утром по абсолютному, часов в восемь, я приглашу вас разделить с экипажем завтрак.
Он отдал нам честь, на этот раз совершенно четко и даже щегольски, и повернулся.
В этот момент в шлюзе появился еще один член экипажа. Это был невысокий, толстенький человечек, совсем не старый, но заметно лысеющий. На нем был синий комбинезон механика-двигателиста, тоже безо всяких знаков различия. Он уставился на нас неприятным взглядом: у него были мутные, но неестественно быстро бегающие глаза.
– Что вытаращился? – негромко осведомился у него Реостат. – Пассажиры. Твой тридцатник я тебе сейчас отслюню. Давай, не торчи здесь. Иди машину раскочегаривай.
– Успеется, Рыжий, – кислым тенорком промямлил механик, продолжая переводить взгляд с меня на Фродо и обратно.
Реостат повернулся и ушел. Мы с Фродо, волоча свои вещи, стали подниматься по узенькой винтовой лестнице. Лысеющий механик все смотрел на нас из шлюза. Поднимаясь вторым, я видел, что он достал из кармана мультиком и стал набирать номер.
Я в тревоге сунул руку в карман куртки и взглянул на шар.
Шар был лилово-зеленым.
Я дернул Фродо за штанину и прошипел:
– Гляди скорее!
Шар медленно тускнел по мере того, как мы удалялись от механика. Я слышал, как он в шлюзе быстро и неразборчиво что-то говорит в мультиком сдавленным голосом.
– Это интересно, – задумчиво сказал Фродо. Сначала он, затем я вышли в узкий и тесный пассажирский салон. – Ах, как же мне это не нравится.
Неожиданно для меня он вытащил из-под своих просторных одежд пистолет.
– Посмотри, Майк. Я прихватил его на всякий случай еще из дома. Но я не умею им пользоваться.
– Дай-ка. – Я осмотрел пистолет. Это был именно пистолет в понятном мне смысле этого слова, а не многофункциональное устройство размером с кирпич, которым – под тем же названием – пользовался Ланселот. Оружие коротким стволом походило на дамское, хотя калибр его был вполне внушителен, а магазин, как показал внимательный осмотр, вмещал четырнадцать патронов. – Думаю, я-то им воспользоваться смогу. Вот только не рискованно ли его проносить через таможни и погранслужбу?
– Нет. А почему должно быть рискованно?