Уязвимость
Шрифт:
Несколько студентов ваяют мой силуэт в уменьшенной пропорции.
Моя ступня поставлена носочком внутрь и приподнята на пальцах. А руки подняты. И так уже второй час. Я привыкла к нагрузкам такого рода и неподвижности. Но сегодня мне почему-то тяжело даётся поза. Белая простыня, прикрывающая пах, съезжает по бёдрам.
Икру сводит, и я, невольно вскрикнув, начинаю её разминать. Голая грудь покачивается от ритмичных движений. Ловлю несколько горячих взглядов.
— Всё, на сегодня
Поднимаюсь, разминая тело. Оборачиваюсь простынёй. Ближайший ко мне парень отходит от скульптуры, вытирая руки фартуком, и протягивает мне ладонь, помогая спуститься. Прихрамывая, преодолеваю три ступеньки пьедестала.
— Спасибо, — взлетают его ресницы, открывая прямой горящий взгляд.
— За что?
— За красоту… — трепетно вздрагивают его ноздри.
Сдержанно улыбнувшись, киваю и ухожу в раздевалку. Останавливаюсь перед зеркалом. Простыня падает в ноги.
Веду пальцем по зеркальной поверхности, обрисовывая каплеобразную грудь, немного тяжеловатую на хрупкой фигуре. В остальном моё тело идеально.
Кисть не терпит абсолютного совершенства, как и глина. Изображение получается выхолощенным. И для натурщиков важно, чтобы что-то в их теле оживляло образ. В моём теле это грудь и глаза. Грудь у меня великовата… А глаза бабушкины: большие, открытые, с очень светлой серой радужкой, которая обведена широкой тёмно-сизой каймой. Один художник сказал, что это делает взгляд очень глубоким.
После двухчасового позирования я чувствую себя уставшей и липкой. Мышцы подрагивают от перенапряжения. Стрейчинг можно сегодня отменить. Тем более что если меня выберут для фотосета, я на него не успею.
Быстро ополаскиваюсь. Отжав волосы, собираю их в шишку.
Телефон пиликает смской. Это Стас. Он должен отвезти меня на кастинг.
На выходе из Института искусств меня догоняет тот самый парень из группы студентов.
— Александра…
Немного смущённо останавливаюсь. Я не привыкла общаться с теми, кто рисует или фотографирует меня, за рамками павильонов и студий. Мне кажется, это интимно, и должно оставаться там. Обывательская атмосфера всё опошляет.
— Меня зовут Вадим.
Обычный парень. Джинсы, куртка. Слегка непослушная копна волос и преданный, очарованный взгляд. Это не первый раз…
— У нас есть повод для знакомства? — делаю я шаг назад, увеличивая дистанцию между нами.
— Наверное, нет. Но я хочу попытаться. Можно я напою Вас кофе?
— Извините, Вадим. Я очень тороплюсь.
Грустно вздыхает, с улыбкой поджимая губы.
— К кому-то же на ладони садятся такие восхитительные феи… Как они выбирают ладони?
Как выбирают? Ах, Вадим… Мне бы самой понять — как я выбрала и почему именно их.
— В хороших Вы руках, Александра?
— Конечно, — выдавливаю я из себя, вежливо улыбаясь ему. — Всего хорошего, Вадим.
Поспешно иду к машине Стаса. «Конечно»?! В самом деле, Александра? Я скептически фыркаю на себя. Но какая уважающая себя женщина признается постороннему мужчине в обратном?
Сажусь в машину.
— Привет.
— Ну, привет, Саш, — недовольно поджимает он губу. — Здесь уже все полюбовались телом моей женщины? Едем открывать новые горизонты?
Бросив на него искоса взгляд, в который раз рассматриваю безупречный профиль Стаса.
Это пошло — любить в мужчине только лишь внешность? Пошлятина жуткая, да. Но так тоже бывает. Внутри меня есть это жгучее, болезненное чувство к нему. Но я не могу отыскать в своём мужчине ничего, что радовало бы меня, кроме этого красивого профиля. Я помню, что он точно чем-то очаровал меня, когда мы познакомились, но не могу припомнить, чем. И смотрел он на меня тогда с восхищением, а не как сейчас — с лёгким пренебрежением и отвращением.
Я не отвечаю на его претензию. Этот разговор был у нас уже несколько раз.
Нервно срывает машину с места.
— Ты, наверное, ждёшь от меня предложения, Саша?
Второй год мы вместе. Наверное, жду. Пожимаю неуверенно плечами.
— Давай сделаем так. Ты отказываешься от этой своей темы с обнажёнкой, переезжаешь ко мне, мы сдаём твою квартиру. И тогда я серьёзно подумаю о предложении.
Отрицательно качаю головой. Это, по-моему, ещё пошлее, чем любить мужчину за профиль.
— Если мужчина хочет сделать предложение, он делает его, а не шантажирует им.
— Это ты про какого мужчину конкретно?
— Про своего будущего мужа.
— Тогда скажи мне прямо: «Я тебя, Стас, разлюбила».
Господи… Тяжело вздыхаю. Сегодня вечер пошлых перлов.
— Да что тебя так держит в этом? Деньги? Не такие уж и большие это деньги… Если ты меня не обманываешь, конечно. И твоя зарплата только за позирование. Если сдать твою квартиру, то получится столько же.
— Мне нравится то, что я делаю.
— Что именно?! Обнажаться? Это сексуальное отклонение, не находишь? Распущенность! А я могу получать хотя бы долю её в нашей постели? Или всё тратится там, в твоих студиях?
— Что, прости?
— Ты слышала! — резко тормозит у фотостудии.
— Мне нравится быть объектом вдохновения и эстетического наслаждения.
— Ну да! Конечно!
— И да, то, что я вижу в глазах художников, наполняет меня, а то, что я чувствую и вижу от тебя — опустошает.
— Вот пусть тогда они и решают твои проблемы, раз такие классные! Всех благ, Саша!!
Забираю сумку. Выхожу, сглатывая тревожный жгучий ком в горле.
Я не воительница Зэна. Я, скорее, бабочка, которой нужны «ладони». У меня много проблем. И я очень боюсь остаться с ними наедине.