Уйти от себя…
Шрифт:
Куренной доел свои шашлыки и, бросив прощальный взгляд на девочку, зашел в помещение вокзала. Шум, ор, толкотня и скандалы у билетных касс, цыгане вопят, их дети скачут по узлам и верещат, одним словом — светопреставление. Молодая парочка бомжей пристроилась на деревянной неудобной скамье, спят и в ус не дуют. Ничего не боятся, у них и красть нечего. Давно не мытая девка с пузом, уже совсем на сносях, бесстыдно раскинула ноги, пристроившись под боком у своего такого же омерзительно грязного спутника. Олега аж передернуло от отвращения. Была б его воля, он бы всех бомжей поселил в отдельную деревню за высокий забор, чтобы их духу не было в приличных местах. Никакой пользы от них, один только смрад… Народ, как ни странно, не бунтует и не скандалит. На всякий случай отодвинулись от
Олег решил поболтаться по вокзалу, так как расписание поездов знал наизусть. Не раз уже бывал в Кропоткине, когда приходилось выпрыгивать из вагона, заметая следы. Скоро должен был подойти поезд и доставить его на Тихорецкую.
Куренной было направился к кассе, но тут его взгляд упал на очередную путешествующую семью — седовласого, но еще молодого отца и двоих детей — девчонке лет десять, парнишка года на два моложе. Дети светлокожие, блондины, оба похожи на отца. Сначала он решил, что друзья-прибалты пожаловали на станцию Кавказская, чтобы сделать пересадку. Подошел поближе, интересно было послушать их разговор и убедиться, что не ошибся. Любил он иногда ставить перед собой такие задачи, психологические, как он их гордо про себя называл, — определить по виду национальность или занятие человека. К своему удивлению, услышал украинскую речь. Да не такую, на какой изъясняются его земляки, а литературную, красивую. Киевляне, что ли? А почему светлые? Может, из Западной Украины? Польская кровь в них? Он стоял почти рядом, отвернувшись к табло с расписанием, и делал вид, что внимательно изучает его. Из разговора понял, что следующий поезд у них через четыре часа. Парнишка разнылся, что в таком шуме и гаме сидеть четыре часа и ждать поезд очень противно. Отец сразу же по-деловому предложил сходить в кино на последний сеанс. Надо же, в зале ожидания висели афиши кинотеатра, где указывались и сеансы. Все для людей. Куренной знал, что ближайший кинотеатр совсем рядом с вокзалом. Он уже собрался уходить, как услышал фразу, которая крайне его заинтересовала. Девочка спросила у отца, не опасно ли будет возвращаться ночью с такой суммой денег. По уважительному тону девочки Куренной понял, что сумма немалая. Отец согласился с ней, что незачем рисковать. Сейчас они отнесут вещи в автоматическую камеру хранения, там и деньги оставят, засунут их подальше в сумку с гостинцами.
Куренной понял, что сегодня его день. Он с независимым видом направился в камеру хранения и пошел параллельно седому мужику, а подсмотреть серию цифр, которые тот набирал на крутящемся диске, было делом техники. Небольшое зеркальце в руках и расческа уже в который раз сослужили службу ловкому вору и неплохому психологу Олегу Куренному.
Добычу за сегодняшний день он решился пересчитать уже только в вагоне, когда поезд тронулся и минут двадцать мчался, рассекая темную южную ночь. В туалете было еще чисто, в открытое окно врывался ветер, а Олег с улыбкой пересчитывал купюры. Как он и надеялся, старатель не зря кичился своими заработками. А вот пачка денег седого мужика была хоть и толстая, но вся состояла из сотенных купюр. Отпускные мужику в родной бухгалтерии выдали, будто на паперти их собирали. Хорошо хоть не червонцами.
Олег спрятал б?льшую часть денег в дипломат, остальные рассовал по всем карманам, чтобы не слишком топорщились, тщательно вымыл руки. Мало ли через чьи руки прошли деньги. А теперь можно и поразвлечься. Вагон-ресторан находился в середине состава. И Куренной пошел через вагоны, загадочно улыбаясь симпатичным девушкам, если таковые не спали в это позднее время. И знал точно — они провожают его взглядом. Еще бы! Костюм дорогой, туфли начищены, рубашка свежая, в руках новенький дипломат. Без дипломата теперь никуда, он создает образ успешного человека.
7
Стук колес убаюкивал, поезд мчался в неизведанную даль, унося с собой крепко спящего Турецкого. Проносились станции, мелькали огни за окном, но он ничего не видел, поскольку сон был глубок и никто его не беспокоил. В какой-то момент, когда на одной из станций поезд дернулся, трогаясь в путь, Турецкий открыл глаза. Напротив на полке никого не было. Он сел, привалившись спиной к боковой стенке, и отдернул занавеску на окне, вполголоса комментируя увиденное:
— Не пойми что… Ни луны, ни солнца… То ли утро на подходе, то ли ночь началась…
Не в состоянии определить время суток, он сосредоточился на своих мыслях.
— Вроде проспался… И никакой переоценки ценностей. Ну и черт с ними со всеми… А куда это я еду?
Порылся в кармане, вытащил мятый страховой талон к билету и стал его изучать.
— А, ну да… Новороссийск, город на море. Первым делом пойду на пляж, сяду на песочек и буду любоваться волнами. Если вода не слишком холодная, можно и поплавать. У меня теперь отпуск бессрочный.
Только он размечтался, как дверь купе распахнулась, зашла молодая девушка с небольшой спортивной сумкой и села на свободную полку. Даже не поздоровалась. Надо же, гордячка какая. Турецкий, напротив, хотел немедленно начать беседу с симпатичной шатенкой, даже ее холодность не могла удержать его. Она равнодушно скользнула взглядом по лицу спутника и открыла сумку. Немного порылась там и наконец извлекла книгу в яркой глянцевой обложке. Турецкий вежливо поздоровался:
— Добрый вечер…
Девушка оглядела помятую и небритую физиономию Турецкого, заметила ссадину на его скуле, темные круги под глазами. Попутчик ей явно не понравился, и она холодно поправила его:
— Утро…
На этом ее интерес к не внушающему никакой симпатии пассажиру пропал окончательно, и она погрузилась в чтение. Турецкого это нисколько не смутило. Он стал ее рассматривать и понял, что девушка ему нравится, но на свой счет не обольщался. Молчунья как открыла книгу, так и читала не отрываясь. И все-таки он решился ее оторвать. Повод нашелся как нельзя кстати. Поезд въехал на мост, внизу серебрилась вода.
— А вы не подскажете, что это за река?
Девушка даже не взглянула на него. Свое мнение о нем она уже составила и язвительно ответила, не поднимая головы:
— Миссисипи…
Турецкий придал своему голосу искреннее беспокойство и взволнованно спросил:
— Так что, значит, Миннеаполис мы уже проехали?
Девушка головы не повернула, но едва заметная улыбка коснулась ее губ.
— Проехали, проехали…
— Ну ладно, придется выйти в Новом Орлеане. — Турецкого трудно было сбить с толку. Отступать он не любил.
Девушка не сдержалась и рассмеялась. Но тут же сделала серьезное лицо и с прежней язвительностью парировала:
— Очень смешно… Вы случайно не артист?
— И как вы угадали? Я работаю в цирке на Цветном бульваре. Еду на гастроли с группой белых медведей. Вы, кстати, их не видели? А то они разбрелись по составу, пока я спал…
Девушка опять рассмеялась и взглянула на попутчика. Не такой уж он противный. Во всяком случае, веселый разговор ей обеспечен, скучать в дороге не придется. А Турецкий уже вдохновенно продолжал:
— Наверное, они в вагоне-ресторане. Пойдемте навестим их, а заодно я угощу вас… тем, что у них осталось после медведей…
— Я выхожу на следующей станции… — Девушка насмешливо смотрела на него, дожидаясь ответной реплики.
Турецкий разочарованно вздохнул. Но тут же нашелся:
— А можно я выйду с вами?
— А как же медведи? — последовал ироничный вопрос.
— Они справятся… Они у меня очень самостоятельные. Тем более к зиме я их подготовил. Ведь еще несколько месяцев, и холода наступят. А мои все в теплых шубах, валенках, я их на произвол судьбы нагими не брошу, — пообещал Турецкий, все еще надеясь на то, что девушка свою ироничную улыбку сменит на ласковую. Но ему досталась не очень доброжелательная соседка. Прямо скажем, неотзывчивая. Никак не хотела реагировать на его шутливый тон. Даже как-то непривычно.