Уйти вместе с ветром
Шрифт:
— Будто я не знаю, что мама за тебя к русичке ходила, — сказал он оттуда. — Просила, чтоб она тебе хоть тройку с минусом поставила. И сочинения за тебя писала, а папа директору взятку дал, чтобы тебя в десятый класс перевели… — Тина слушала, насторожившись, не перебивая, и Виталик продолжал: — Потому что если в ПТУ отдать, так ты совсем «налево» уйдёшь — это они так каждый вечер говорили, а мама плакала. Что, у меня ушей, что ли, нет? И если бы деньги за тебя не платить, так мы бы на юг сейчас собирались, на море, а не в поход этот…
Тина
Включила телевизор, поправила наушники, уселась на диван и смотрела в окно, пока в голове не стало совсем пусто. А о чём думать? О школе? Об учёном-физике тёте Сандре, которая придумала этот идиотский поход?..
Глава 4
СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ
— А помнишь, Соболь, как на Сон-реке Барон чуть не ухнул байдарку в водопад? Чисто по рассеянности? И как потом его трое мужиков гуськом, как в сказке про репку, вытаскивали?
— Ещё бы! У меня спина чуть не отвалилась! Сейчас ты только сказала, опять заболела…
— А помнишь собачку, которую Марина на берегу подобрала-пожалела, и она с нами до Чупы плыла?
— Само собой! Её ещё на море укачивало, всю байдарку мне заблевала…
— Неправда, Соболь! В байдарку она блевала только один день, а потом научилась морду за борт выставлять…
— Выставляла она, как же! А ветром всё назад…
— Да ладно тебе, Соболь! Ты её палкой дразнил, а она тебя за штаны схватила, вот и наговариваешь теперь! А она, между прочим, всю дорогу лагерь охраняла и даже гадюку — помнишь? — вечером под палаткой учуяла и лаять стала… А помнишь, Сандра, как вы с Бароном на Шуе прямо в «бочке» кильнулись? Мы уж тогда думали…
— Да, Барон у нас всегда пофорсить любил… А помнишь?..
В маленькой гостиной семьи Соболь расположились трое взрослых и Виталик, затаившийся в углу, возле кадки с чахлой пальмой.
Эти трое взрослых когда-то вместе учились в университете на физфаке и ходили в походы. С тех пор прошло много лет. Теперь супруги Соболь сидели рядом на диване, точно персонажи из рекламы семейного стирального порошка. Александра — для Виталика тётя Сандра — расположилась в кресле возле окна. Она слегка щурила серые холодноватые глаза и казалась несколько напряжённой — как будто в ветреный день стояла на краю обрыва.
Вот в разговоре возникла неожиданная пауза, и Сергей, покачав головой, вдруг усмехнулся:
— «Бойцы вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они…»
Александра ответила точно такой же усмешкой.
— Бедные классики, которых растаскивают на цитаты, — сказала она. — Я знаете какой вариант по радио слышала? «Где в жарких сраженьях сражались они…»
— Господи, как давно всё это было, — вздохнула Марина. — Оглядываюсь
Александра пожала плечами:
— «Онегин, я тогда моложе, я лучше, кажется, была…»
— «Мои года — моё богатство…» — лирически поддакнул Сергей.
— Допрыгались, — сказала Александра. — Сейчас начнём вспоминать, как на первом курсе фразами из «Золотого телёнка» разговаривали.
Сергей промолчал. Должно быть, не подобрал цитаты. Или вспомнил, как упорно Сандра-первокурсница не поддавалась модному поветрию. Она всегда считала, что разговаривать надо своими словами, а не чужими. Пусть даже принадлежавшими классику.
— Да я в том смысле, Сандра, что жалко иногда, — пояснила Марина. — «Как молоды мы были…» Извини, само выскочило… Но время в самом деле так быстро летит…
— Оно летит так быстро, как мы ему позволяем, — заметила Александра. — Романтика, говорят, его несколько замедляет.
— «Об этом я подумаю завтра», — неожиданно жёстко усмехнулась Марина и не стала извиняться за очередную цитату. — Когда в доме двое детей-подростков, знаешь, как-то на первый план выступают другие приоритеты.
Александра, не обидевшись, подняла палец.
— Кстати, — сказала она. — У нас ведь неправильно переводят название «Gone With The Wind». У нас «Унесённые ветром» — но в английском языке в названии нет страдательного залога. Английский, точнее, американский вариант «Ушедшие с ветром» — это ведь совсем другое дело. Это всё же некоторый намёк на выбор, на собственную позицию. А в русском появился страдательный залог, их просто унесло — и это тоже по-своему очень точно, созвучно нашей культуре и нашей истории…
— Сандра, это всё как-то очень тонко, — подозрительно сказала Марина. — Ты намекаешь, что я свои проблемы с двумя детьми высасываю из пальца?
— Нет, просто кстати пришлось.
— Всё равно всё прошло, и молодость прошла, больше никогда не будет, — вздохнула Марина.
— Зачэм так гаварышь? Зачэм прашла? — ловко имитируя кавказский акцент, с напускным энтузиазмом возразил жене Сергей. — Как были молодой, так и остались… Девчонки савсэм, слюшай! — И уже серьёзно добавил: — Я смотрю, ты, Сандра, с годами как бы… сфокусировалась. В одну точку сошлась. В молодости в тебе было что-то избыточное, чрезмерное. А сейчас, на пике зрелости, — в самый раз… А что, не врут, будто ты какую-то международную премию по физике получила?
— Не врут, но не получила, только номинировалась.
— А что за премия, Сандра? — с вновь проснувшимся любопытством спросила Марина.
— Премия Л'Ореаль-Юнеско. Ежегодно вручается в Париже пяти женщинам-учёным, представляющим пять частей света, — объяснила Александра. — Такой, можно сказать, международный феминистский прикол.
— Во интересно, — удивилась Марина. — А мы тут серые стали, я и не знала, что такая существует. И каковы твои шансы?