Узел (Повести и рассказы)
Шрифт:
А Вадька смотрел вперед и несколько раз поймал себя на мысли: вот-вот из-за поворота мелькнет фигура Людмилы с тающими на солнце волосами.
Вадька жил в двухэтажном старом доме, зажатом с двух сторон новыми многоэтажками. Окно его квартиры (девять квадратных метров) выходило во двор и зияло, как снарядная пробоина, в красной, выщербленной от времени стене. Квартира осталась от матери. После работы Вадька обычно обитал у Ромки, где часто собиралась веселая компания. Летом выезжали на пляж или в лес, вечером шли в кафе или опять те
Ромка часто отдавал машину Вадьке, когда был занят в институте, и Вадька колесил по улицам, катал знакомых и незнакомых девчонок, в небрежно-ленивом тоне врал про дядю-министра и что работает в секретной организации, или вообще придумывал невероятные истории.
Часто верили. Людмила тоже поверила.
Людмила тогда безуспешно ловила такси, было около двенадцати ночи, улицы опустели, и Вадька, заметив ее, остановился. Она долго не хотела садиться, но Вадька убеждал ненавязчиво, даже безразлично, и они поехали.
— Куда? — спросил Вадька.
— Знаете, — сказала Людмила, — я только сегодня приехала и не могу устроиться в гостиницу.
— Что ж, попробуем помочь, прокатимся.
Катание затянулось. Вадька успел за это время набрать кучу историй, но, когда в последней гостинице сказали, что мест нет, зашел в тупик.
— Вы извините, — сказала Людмила, — что я затруднила вас. Я вам заплачу, — и стала доставать деньги.
— Не надо, — отказался Вадька. — И куда же вы теперь?
— До утра недалеко, погуляю или уйду на вокзал.
Вадька отчаянно соображал и колебался. Мысль отвезти к себе домой была, но… после вранья… А потом машину отгонять в Ромкин гараж надо…
— Ладно. Я отвезу вас в один дом, там живет мой друг, его нет сейчас, а ключи у меня.
— Что вы! Нет-нет. Я не поеду. Я лучше на улице погуляю, — Людмила хотела выйти из машины, но Вадька осторожно взял ее за руку.
— Я же вам помочь хочу, — сказал он, — а вы думаете бог знает что.
Вадька загнал машину в глубь двора, в темноте поднялись на второй этаж, он держал ее за локоть, шепотом говорил, где нужно пригнуть голову, чтобы не удариться о косяк, но когда, пропуская ее вперед, входил в двери, послышался нарочито громкий голос соседки: «Опять девицу приволок!» — Вадька испугался: вдруг Людмила услышит, и поскорее протолкнул ее вовнутрь.
Людмила осмотрела комнату, задержала взгляд на отцовском портрете, села на край дивана.
— Ну вот, — заключил Вадька. — А так бы вас могли на улице и хулиганы остановить или грабители.
— Я не боюсь ни хулиганов, ни грабителей.
— Ого! — изумился Вадька. — Владеете самбо, каратэ, джиу-джитсу?
— Да нет… Просто мне по должности их нельзя бояться, — Людмила смутилась. — Хотя вы правы, я немного владею вольной борьбой.
— Каш-ма-ар! — протянул Вадька. — Это что за должность такая?!
— Я
Ключ у Вадьки выпал из рук, и чертик на брелке уставился на него злорадными глазами. Кровь толчками ударила в голову, лицо будто распухло.
— Вы один живете? — спросила Людмила. — У вас чудесная комната!
— Один, — буркнул Вадька. — А вы это… надолго к нам?
— В отпуск. Всего на месяц. Первый раз отправилась в путешествие, и видите, как не везет… Впрочем, почему не везет? Везет! Вас вот встретила. Знаете, а у нас дома раньше стояла такая же старая мебель. Комод точь-в-точь такой! И даже будильник…
Людмила говорила так, словно с самой первой минуты знакомства знала, что живет Вадим в комнатушке, с дряхлым комодом, один, со злыми соседями, будто он и не расписывал ей родственников-министров и знакомых-дипломатов и что машина у него уже третья по счету.
— Ну, я пошел? — спросил Вадим, глядя в сторону. — Машину отогнать надо… А вы устраивайтесь, вот диван, одеяло и простыни в шкафу, умывальник там, — он показал за отгородку в углу.
— А вы где ночуете? — участливо поинтересовалась она.
— Там… Где-нибудь, — замялся Вадька. — У друга… Чья машина…
Людмила неловко встала с дивана:
— Хулиганов я не боюсь. А одна в чужой квартире — да. Так что не оставляйте меня одну. Коли взялись быть благородным, то уж оставайтесь им до конца. Верьте, вам это идет.
Вадька постелил себе в углу около умывальника, не раздеваясь лег. Долго слушал, как в полумраке комнаты тихо и ровно дышит Людмила, уж было успокоился, но вспомнил, с какой небрежностью час назад врал ей, и, кажется, первый раз в жизни ощутил стыд, глубокий и жаркий, аж в висках заломило. Хотелось сделаться маленьким и незаметным или вообще тихо уйти, чтобы она проснулась утром — а его нет. Соберется и уйдет. А Ромке потом можно будет трепануться: мол, дама была! Цветочек! Утром еле избавился — хочу у тебя жить и все… И надо сказать это так, между прочим: тогда поверит.
Людмила зашевелилась, и старый диван громыхнул пружинами. Вадька вздрогнул, открыл глаза. Рассветное небо серело за окном. Желтые, неумело наклеенные обои вспучились бесчисленными бугорками и казались обрызганными грязью. Мебельная рухлядь клонилась, горбилась, шаталась и выглядела куда ужаснее, чем раньше. Единственное, на чем задержался взгляд Вадьки, — легкое цветное платье Людмилы, аккуратно висящее на стуле.
Когда совсем рассвело, Людмила тихо оделась и хотела уйти.
— Если хотите, — предложил Вадька, — можете жить здесь. В гостиницу все равно не устроитесь.
— Я вам благодарна за приют, — улыбаясь, сказала Людмила. — Вы добрый человек. Но я лучше буду жить в гостинице.
— Вы, наверное, соседей моих испугались, — засмущался Вадька. — Не обращайте внимания. Они всегда были злые, сколько я помню… Из-за квартиры все. Нас с мамой подселили сюда, я еще маленький был… Вам в гостинице скучно будет. А я бы вас со своей компанией познакомил. Ребята — во!
— Спасибо, Вадим. Я с удовольствием хотела бы познакомиться, если они все такие, как вы. А жить все же пойду в гостиницу.