Ужас глубин
Шрифт:
А может, они защищали друг друга для того, чтобы после окончания всей этой сволочной войны у них остался кровный враг, на котором можно будет срывать злобу.
«Война закончится обязательно. Еще пятнадцать лет такого дерьма — ни за что!»
— Скажи мне, что в лагере никого нет, — пробормотал Коул. Он короткими очередями стрелял в приближающуюся волну полипов. Солдаты выстроились вдоль главной дороги, пересекавшей лагерь, и образовали полукруг, чтобы не дать тварям расползтись в стороны. Существовала опасность подстрелить своего. — Потому
Какой-то бродяга открыл огонь из «Хаммерберста». У них было полно трофейного оружия Саранчи.
— Все гражданские убрались отсюда, когда сирены завыли, — объяснил он. — Не волнуйся, этих гораснийских ублюдков ничем не проймешь — мы пробовали.
— Что мне нравится, так это то, как чудесно мы ладим друг с другом, — проворчал Бэрд.
— Эй, солдат, заткнись и стреляй! Эти твари с каждой минутой делаются умнее!
Полипы, казалось, своими примитивными мозгами постепенно соображали, что к чему. Вместо того чтобы наступать сплошной массой, спотыкаясь друг о друга и образуя замечательную мишень, они начали рассеиваться, бежали между рядами палаток. Именно это изменило ход сражения. Враги обогнули линию солдат и перестроились у них за спинами. Половина бродяг, развернувшись к воротам лагеря, образовала цепочку, остальные разбились на пары.
Бэрд достиг того состояния, когда его тело, а также язык работали на автопилоте; он был слишком занят, чтобы помирать со страху. Это было хорошо. В конце концов его должны были подкосить усталость и опасение, что в следующую секунду он промажет и тварь прикончит его. Но пока что он как-то ухитрялся держаться на ногах.
Маркус дал знак Коулу и Бэрду заблокировать два прохода между палатками.
— Мне кажется, они уже играли в такие игры! — крикнул он.
Его услышал один из бродяг.
— Мы их пару раз видели на материке, — отозвался он. — Но так и не поняли, что они еще умеют. И как они плавают по морю.
— Хе-хе, вот спасибо, — сказал Бэрд. — Давайте-ка рассказывайте.
А потом Бэрду довелось увидеть, что происходит, если полипа не уложить на месте. Какой-то бродяга завопил: «Заело!» Механизм винтовки отказал. Товарищ его как раз перезаряжал свое оружие, и полип, прыгнув на несчастного, взорвался, как граната. Погибли оба. Последовала секундная жуткая пауза, а затем половина взвода бродяг — да, Бэрд признался себе, что их вполне можно было назвать взводом, — пришла в неистовство, покинула свои позиции и рванулась вперед, на полипов.
В дикой природе выживает только самое сильное и стойкое животное. Бродяги были людьми, приспособленными к выживанию, все до одного.
Взрывались новые полипы, горели палатки, во все стороны летели обломки, куски плоти. А потом эти твари начали плеваться — неизвестно чем, каким-то ядом или кислотой. Бэрд не понял, и любопытство на этот раз не заставило его подбежать и посмотреть поближе.
Поле боя было затянуто дымом; люди кричали, вопили и были одержимы могучим стремлением убивать все, что движется и не походит на человека. Бэрд едва слышал голоса у себя в наушнике.
Но свое имя он разобрал бы в любой суматохе, так же как и слово «Пелруан». Матьесон пытался освободить «Ворона» и пару отделений солдат. Вместо этого ему ответили гораснийцы.
— Мы полетим туда, — произнес чей-то голос. Это был Яник. — Забирайте нас прямо сейчас и скажите прекрасной герцогине, что мы уже идем.
«Сэм». Наверняка он говорил о ней. Так называли ее гораснийские моряки — duchashka. Значит, в Пелруане дела плохи.
— Что там? — спросил Маркус.
Матьесон ответил:
— Еще один левиафан. Он плавает вокруг Пелруана. Им нужна поддержка.
— Я же тебе говорил, мать твою! — воскликнул Бэрд, обращаясь к Маркусу. — Этих тварей две!
— Три, — поправил его Матьесон. — Их три.
Пелруан, северное побережье Вектеса
— Да, он вернулся. — Сэм опустила бинокль и передала его Ане. — И могу поклясться, что он уже кое-чему научился. Смотрите.
Берни и Росси разделили патроны между солдатами. Кроме автоматов, у них были только пулеметы на двух «Броненосцах», но от тех было мало толку в сражении с мелкими, быстро бегавшими по земле врагами. Берни хотела приберечь пулеметы для левиафана, если тот приблизится на расстояние выстрела. Но сейчас он вел себя осторожно и держался далеко от берега.
— Вот что меня пугает больше всего, — сказал Росси. — Насчет червей мы хотя бы знали, что они обладают разумом. Но эти твари — это же просто животные. Или даже растения, как чертовы стебли. Так что их сюда привлекает? Что им нужно? Они даже не едят нас.
Аня присела на корточки рядом с Берни:
— Как ты считаешь, следует эвакуировать город?
Об этом она должна была спрашивать Росси. Берни попыталась дать дипломатичный ответ:
— Не знаю, что Дрю на этот счет думает, но прежде всего нам нужно помешать этим тварям высадиться на берег, иначе бежать будет просто некуда. Они расползутся по острову, и все. А, Дрю?
Росси не поднимал взгляда от кучи магазинов:
— Надо хотя бы спросить гражданских, хотят ли они уходить. Я уверен, что не хотят, но спросить надо.
Горожане наблюдали за приготовлениями. Только у нескольких из них было огнестрельное оружие, и эти немногие, казалось, ждали приказов. Они привыкли сами заботиться о себе, и, как бы сильно ни страшил их мир, полный червей и Светящихся, они были готовы драться.
Среди них было несколько старых ветеранов из полка герцога Толлена. Берни понимала: она не имеет права говорить им, что они слишком стары для боя. Им было по семьдесят-восемьдесят лет. Конечно, они уже давно потеряли форму, но не разучились обращаться с автоматами. Возможно, они и ее считали старухой.