Ужас. Вдова Далила
Шрифт:
— Ведь не нам же одним он телефонировал. Очевидно, он рассказал свою историю всем утренним газетам и теперь явится в кассу и получит плату. Я сам так сделал во время пожара на рынке. Я стоял на улице рядом… Только тогда я имел дело с вечерними газетами, а из них лишь две платят…
— Конечно… конечно, — проговорил Кош, возвращая артельщику газету. — Вы умный малый, Жюль!..
А сам подумал: «Вот дурак!» Потом прибавил вслух:
— Скажите господину Авио, что я скоро буду. Только оденусь…
Оставшись один, Кош рассмеялся. В самом деле, смешно,
Продолжая раздумывать, он одевался. В нетопленой комнате было холодно; репортер надел фланелевую рубашку, твидовый костюм и кожаное пальто. Застегнув пуговицы, он ощупал карманы, проверяя, не забыл ли чего. Проходя мимо комнаты швейцара, он крикнул, чтобы ему отворили, и услышал сонный голос, проворчавший за дверью:
— Когда же закончится это шатание?..
На улице Кош остановил извозчика, сказал ему адрес газеты «Свет» и снова погрузился в думы.
Ему предстояло разыграть в редакции полное неведение. Кроме того, не лишним будет притвориться рассерженным и проявить недоверие. Таким образом он заранее снимал с себя всякое подозрение. Вдобавок ко всему Кош слишком хорошо знал людей вообще, в частности журналистов, и понимал, что, если хочешь достигнуть своей цели, нужно оставить им частичку успеха во всяком предприятии: это своего рода кураж. Авио особенно заинтересуется этим делом, если сможет сказать: «Я был прав. Никто не хотел слушать меня. Кош уверял, что меня провели. Но я стоял на своем. Я чувствовал, что это не утка; меня не обманешь, я стреляный воробей».
Извозчик остановился у здания газеты. Репортер заплатил ему и быстро поднялся в редакцию. Секретарь ожидал его, прохаживаясь по кабинету. Увидев Коша, он вскрикнул:
— Наконец-то вы явились! Мы битых три часа вас разыскиваем. Не знаю, где вы проводите ночи — впрочем, это ваше дело — но, по правде говоря, могли бы заглянуть в редакцию. Никогда не знаешь, где вас найти…
— Я был у себя дома, — возразил Кош. — Я поужинал у приятеля и в час ночи уже лежал в своей постели. Когда я выходил из редакции в половине восьмого, все было спокойно. Что случилось? Зачем в такой неурочный час вам потребовалось мое присутствие?
— Вот что случилось: в два часа ночи мне сообщили, что на бульваре Ланн совершено преступление.
— Отлично. Я сейчас же беру автомобиль и лечу в участок.
Секретарь удержал его:
— Подождите минутку! В участке вам едва ли сообщат какие бы то ни было сведения по той простой причине, что полиция ничего не знает.
— Я не совсем понимаю, — перебил его Кош, — полиции ничего не известно о преступлении, а вам известно? Каким это образом?
— Прочитайте, — сказал Авио, подавая репортеру газету.
Кош во второй раз прочел свое собственное сообщение и притворился удивленным.
— Черт возьми, — пробормотал он, — все это кажется мне подозрительным. Уверены ли вы, что вас не одурачили?
— Если бы я был в этом совершенно уверен, — возразил секретарь, — я бы не поставил примечания: «От частного корреспондента»… Впрочем, — он принял таинственный вид, — у меня есть повод думать, что это правда… Прежде всего нужно проверить сообщение. Затем, в то время как другие журналисты еще ничего не знают, провести расследование одновременно с полицейскими. Думаю, что таинственный корреспондент не ограничится одним лишь сообщением и скоро явится сюда — хотя бы для того, чтобы получить гонорар…
— Вы так думаете? — спросил Кош.
— Милый мой, надеюсь, вы не сомневаетесь в моем опыте, приобретенном за двадцать лет практики?
«Наивная душа, — подумал Кош. — Как бы ты удивился, если бы узнал, кто твой корреспондент! Глупый хвастун, ты не был так резок, когда упрашивал меня ночью… Нет, твой корреспондент за деньгами не придет. Двадцать пять франков не удовлетворят его честолюбия; твой опыт ничто в сравнении с его хитростью».
Вслух он сказал:
— Конечно, нет… Но все же согласитесь, что все это очень странно, и я совершенно недоумеваю, с чего начать.
— Это ваше дело. Прежде всего убедитесь в достоверности факта, затем поступайте как хотите, но к вечеру принесите мне статью в четыреста строк с фотографиями. Если вы все правильно сделаете, я попрошу для вас у патрона пятьдесят франков в месяц прибавки.
— Очень вам благодарен, — сказал репортер, а про себя подумал: «Если я все сделаю правильно, то есть как я это понимаю, то вопрос будет не в пятидесяти франках. Газета, которая захочет иметь сотрудником Онэсима Коша, не пожалеет денег…»
…Небо начинало подергиваться светлыми полосками. С улицы уже доносился шум автомобилей и громкие звуки клаксонов. Проехал омнибус, гремя колесами и дребезжа стеклами. Онэсим Кош поднялся со стула, взял свежий номер «Света» и положил его в карман.
— Вы говорите, бульвар Ланн, дом номер…
— Двадцать девять. Соберитесь! Нельзя быть таким рассеянным.
— О! Не волнуйтесь, — сказал Кош, — сейчас семь часов, и я принимаюсь за дело.
— А я иду спать. Думаю, что я заслужил несколько часов отдыха, ведь я работал в то время, пока вы спали…
Кош отвернулся, чтобы скрыть улыбку и насмешливый огонек в глазах, и вышел. На лестнице он столкнулся с артельщиком.
— Речь шла о той страшной новости? Я прав? — спросил тот.
— Да.
Кош вновь остановил извозчика и продиктовал ему адрес:
— Улица Святого Мартина, угол бульвара Ланн.
Чувство какого-то непонятного стыда не позволило ему дать точный адрес. Не отдавая себе отчета, он поступал как виновный, не решающийся подъехать к самому дому. Ему казалось, что, услышав адрес: «Бульвар Ланн, дом номер двадцать девять», извозчик что-нибудь заподозрит.