Ужасы Фобии Грин
Шрифт:
Фобия сглотнула, пытаясь утихомирить боль в груди.
— Аргументы? — уточнил Оллмотт.
— Мои клиенты… особые клиенты, — Нэна вызывающе вскинула острый подбородок, — они говорят о том, что Мерак Леви активно начинает искать союзников среди политиков, находящихся в оппозиции Командору.
— Такие бывают? — хмыкнул Антонио.
— Всегда бывают недовольные. После того, как Командор выпустил декрет, увеличивающий лимит поглощенной энергии для псевдомагов, особенно.
И после того, как проиграл войну и загнал страну в безжалостные долги контрибуции. Фактически, государство
Позови людей новой войной за свободу, так они вытряхнут из сундуков не успевшее заржаветь оружие и с патриотическим песнопениями отправятся умирать. А если еще подкрепить обещанием магического слияния…
Странно, что Наместник так долго готовился и выжидал. Не могла же смена тела занять столько времени.
Ох, были у него в рукаве хорошо заныканные джокеры, как пить дать.
Вопрос, рвавший сердце Фобии, задала Несмея. Сжалилась над подругой.
— Наемник с ним?
Нэна пожала плечами.
— Поговаривают о новом телохранителе Командора. Морда зверская и вся в шрамах, — сказала Ханна. Она работала вахтером в пресс-службе столицы. Принимала одежду, выдавала номерки, улыбалась мужчинам и хвалила прически женщин.
— Почему молчала?
— Потому что вы были на тренировке, когда я вернулась.
Значит, вот на что были потрачены эти годы — чтобы Крест мог поближе подобраться к Командору. Новый телохранитель, как же.
Фобия бежала. Утро заливало ярким светом улицы, отсвечивало в необъятной голубизне океана, превращало золото прибрежного песка в платину.
Здесь, в столице, самой южной точке страны, не было сосен. Здесь буйствовала яркая, сочная зелень, здесь один пляж сменялся другим, а торговцы на улицах предлагали охладительные напитки и мороженое.
Город просыпался, радостно наполняясь шумом и движением.
Фобия бежала, легкие свободно и легко пили кислород, тело пело от наслаждения. Движение. Жизнь.
Эти минуты необходимы были ей, чтобы осознать себя здесь и сейчас. Потому что каждая ночь отбрасывала ее в тогда и там.
Сны о коротком сне.
Фобия бежала.
Мирное течение мирной жизни. Глядя на булочников, открывающих свои лавки, на детей, которые обгоняли ее на велосипедах, красавцев в шортах, выгуливающих собак, никто бы не мог сказать, что страна, фактически, находится в оккупации. Финансовой.
Побежденные изо всех сил делали вид, что и так, в несвободе, можно жить как ни в чем не бывало.
Фобия любила этих людей. Любила смех этого города. Любила оптимизм этого города.
Ее размышления прервал шум, раздавшийся через дорогу. Неприметная серая машина уткнулась носом в стену, из салона валил дым.
Улица немедленно наполнилась движением. Из других автомобилей вывалились одинаковые мужчины в одинаковых костюмах, часть из них бросилась к дымящемуся автомобилю, другая — рассыпалась по окрестностям. Фобия увидела, как многие из них достали оружие.
Ее, застывшую напротив, цепко схватил за руку один из одинаковых:
— Ты видела, кто бросил бутылку с горючей смесью?
—
От его прикосновения осьминог паники лишь слегка заворчал, но и не подумал поднимать головы. Все-таки Оллмот молодец — три года ежедневных тренировок не прошли даром.
Из дымящейся машины в окружении черных пиджаков бежал немолодой мужчина, изображения которого красовались на чеканных монетах.
Четырнадцатый Командор. Правитель, приведший страну к поражению.
Увидев Креста, стоявшего в тени и что-то быстро говорящего в рацию, Фобия непроизвольно попыталась отступить назад, но цепкие пальцы мужчины не отпускали ее.
Асфальт взорвался осколками у ног Командора, несколько человек упали. Молодой мужчина, почти мальчишка, палил прямо из автомата посреди бела дня. Он стоял в окне второго этажа симпатичного светлого особняка и убивал людей. Фобия увидела, как молодая женщина, шедшая с коляской, остановилась и упала на землю. На ее животе расплылось алое пятно. Один из телохранителей толкнул ногой коляску за машину. Плач ребенка заглушался выстрелами.
Напавший был истинным магом, где-то разжившимся энергией, — только тем можно было объяснить его недосягаемость для пуль. Ну и бронежилетом, конечно. Командор пытался добраться до одного из автомобилей, но огненный шквал не позволял ему приблизиться к ним.
Выбора, похоже не оставалось. Далековато, конечно, но это как постараться.
Державший ее за руки мужчина вдруг согнулся пополам, его скрутила невыносимая боль. Выплеск был мощным, сильным, внезапным. Люди на улице один за другим падали на колени, Фобия видела их фигуры смутно, пот застилал глаза, все расплывалось вокруг. Сквозь гул в ушах она услышала, что выстрелы прекратились. Чья-то тень метнулась к зданию.
Фобия дала Кресту четыре минуты — она отсчитывала их про себя, изо всех сил удерживая извивающуюся нить сознания. А потом медленно, одно за одним — нельзя рывком, Оллмотт говорил об этом — призвала свои щупальца обратно.
Сама не заметила того, что оказалась лежащей на земле. Мимо ее глаз пробегали ботинки. Заурчали моторами отъезжающие машины. Плач ребенка прекратился, и это было самое страшное. Она… Она не смогла? Понадеялась на себя?
— Встать.
Голос Креста хлестнул по плечам ледяной властностью. Она никогда не могла ослушаться его, даже тогда, когда совсем не было сил. Дрожа от усталости, Фобия с трудом приподнялась, сначала на колени, а потом выпрямилась в полный рост. Сквозь рассыпавшуюся по глазам челку она смотрела на его жесткое, равнодушное лицо. Ни тени узнавания, ни искорки.
— Кто такая? — спросил немолодой человек, чей профиль чеканился на монетах.
Надо же. Он все еще здесь. Четырнадцатый Командор.
Тело автоматчика накрыли простыней, уложили на носилки.
Ребенок молчал.
— Фобия Грин. Псевдомаг. Количество допустимых выплесков — шесть.
Хорошо, что не фиксировались ее срывы в лагере и в особняке, в котором они жили в последние годы.
— Причина выплесков?
— Паника.
— Командор! — голос одного из охранников был тих и почтителен. — Ребенок спит. Не похоже, чтобы выплеск затронул его.