Ужасы на Западе

Делюмо Жан

Ввиду нависшей опасности суд должен быть быстрым и суровым. Послушаем Ж.Бодэна, когда он говорит о колдовстве: "Нужно использовать прижигание раскаленным — железом, чтобы отсечь загнившую часть (общества)". Поскольку опасность велика, "кроме обычных судей, следует также ввести одну или две должности комиссаров". Для поиска ведьм следует ввести анонимный донос, как это делается в Шотландии и Милане, — в Церкви устанавливается долбленый ствол дерева, куда каждый может опустить записку с именем колдуна

и описанием свершенного им злодеяния. Также следует отменить или смягчить наказание за соучастие. Если эта мера недостаточна, то у ведьм следует отнимать дочерей, так как часто матери передают им свое искусство и берут их с собой на сборища. Им также нужно обещать оправдание. Если задержанные за колдовство люди не признают свою вину, следует их переодеть в другую одежду или раздеть донага и сбрить им волосы. Потому что там может быть спрятано средство для умолчания. Лишившись его, они заговорят. Не обязательно проводить дознание с пристрастием, можно только показать подозреваемому орудия пытки, что и было сделано с Жанной д'Арк.

"Прежде чем подвергнуть пытке, нужно показать допрашиваемому приготовления к ней — все орудия, веревки и палача — с тем чтобы обвиняемый в течение некоторого времени испытал ужас и страх. Также допрашиваемого можно ввести в камеру пыток, чтобы он услышал, как в соседней камере раздаются душераздирающие вопли, сказав при этом, что так кричат, когда пытают. Устрашив его таким способом, нужно пытаться вырвать у него признание".

Надлежит также использовать "подсадных уток", которые, притворившись обвиняемыми в колдовстве, могут войти в доверие к заключенному.

На каких же доказательствах основывалось обвинение в колдовстве, независимо от того, было ли признание добровольным или нет? Первым основанием была "истинность явных фактов", то есть носит ли колдунья жабу, облатку, восковую фигурку; есть при ней или на ней знак сатанинского сговора; говорит ли она с дьяволом и отвечает ли он ей, хотя и остается невидимым; обладает ли она дурным глазом или наводит порчу заговором. Кроме этих очевидных доказательств, есть еще показания свидетелей. Ж.Бодэн произносит по этому поводу тяжеловесную сентенцию: "Незачем искать многих свидетелей этого гнусного дела, проведших ночь в пещере или другом скрытном месте". Трех свидетелей достаточно для свершения суда, кроме вынесения смертного приговора. Если речь идет о смертной казни, то достаточно подозреваемого подвергнуть пытке и одного свидетеля, но чтобы это был честный человек, вне всяких подозрений, показания которого были бы разумны и доказательны. Хотя показания женщин имеют меньший вес по сравнению с мужчинами, что касается колдовства, то здесь можно верить свидетельству неполноправных лиц. Иначе нет никакой надежды, что эта гнусная нечисть будет когда-нибудь наказана. Показания соучастников и сообщников колдунов следует принимать во внимание, а за преступление других они не в ответе. Но если ведьма будет иметь веские доказательства против сообщников или соучастников, то их привлекут к ответу. И наконец, насколько можно доверять слухам? На этот вопрос Ж.Бодэн отвечает: "что касается колдовства, то слухи почти всегда подтверждаются".

Предположим, что подозреваемый признался. Насколько можно верить его признаниям, если они содержат нелепые вещи? Некоторые судьи считают, что это «сказки». Другие видят в этом стремление несчастного скорее покончить с жизнью. Ж.Бодэн без труда предлагает свое решение: если не судить за признание в сверхъестественных действиях, то тогда не следовало бы наказывать и содомитов, совершивших грех против природы. Сверхъестественное не означает невозможное. Действия "от разума" и дела Господни также противоречат естественному ходу вещей. Поэтому нельзя соизмерять дела от дьявола и злых духов с природными явлениями — это было бы софистикой. Из этого делается логический вывод: "Я говорю, что признание колдунов в том, что они летают (на шабаш) возможно и истинно, так же как и то, что заклинаниями они губят людей и животных".

Так рассуждает Жан Бодэн в четвертой книге «Демонологии», когда он пишет об инквизиции колдунов. Его мысли и страхи проявляются в заключительном утверждении: "Нужно, чтобы это гнусное преступление осуждалось чрезвычайным образом, иначе, чем другие преступления. Тот же, кто хочет сохранить обычные законы и процедуру суда, грешит против человеческого и божественного права".

Великая опасность предполагает принятие исключительных мер.

Таким наваждением страха были охвачены верхи общества и власти предержащие в период Возрождения и двух Реформаций. Следует еще раз повторить, что речь идет о деятелях культуры того времени. Это относится не только к Ж.Бодэну, автору знаменитого "Ответа господину де Малестрэ", одному из создателей современного права и исторической науки. Иаков I имел наставником гуманиста Ж.Бушанан и пробовал себя в литературе и богословии. Н.Реми редактировал "Обычаи Лотарингии", изданные в 1596 г., занимался историей, выполнял дипломатические миссии. Богэ знал классических авторов, написал на латинском языке исследование обычаев Бургундии, был также историком. Пьер де Ланкр был большим эрудитом и талантливым поэтом, хорошо владел итальянским, любил балы и светскую жизнь. Дель Рио был назван своим другом Жюстом Липе "чудом эпохи", он говорил на девяти языках, в девятнадцать лет знал наизусть произведения Сенеки. Можно было бы продолжить этот список достойных людей, таких удивительных для нас, если не учитывать, что жили они в атмосфере страха.