Ужасы: Последний пир Арлекина (сборник)

Брайт Поппи

Бен сделал шаг вперед, надеясь, что женщина отойдет в сторону. Но она не тронулась с места и даже не моргнула.

— Почему вы преследуете меня? Вы все… Вас ведь шестеро, так?

— Нет, — негромко произнесла она. — Нас осталось пятеро. Джесси ушла. — И смолкла, будто набираясь сил для продолжения разговора, затем добавила: — Очень скоро мы все уйдем. Тогда ты останешься один.

Бен внезапно разозлился:

— Я всегда был один!

Женщина покачала головой:

— Ты украл у нас кое-что, но мы всегда были с тобой.

Он прикоснулся к ней. Протянул руку и положил

пальцы на ее щеку. Она была прохладной на ощупь, как фарфоровая чашка, и… реальной, материальной. Бен думал, что имеет дело с призраком, но с самого начала знал, что это смешно. С того первого раза, когда увидел их у себя за спиной в Новом Орлеане. Прохожие натыкались на них, замечали и обходили. Кто угодно, но не призраки! Он боялся их, хотя знал, что они не причинят ему вреда… Да, пулей-то их можно прикончить!

— Я ухожу отсюда. Пусти меня.

— Тебе не интересно?

— Не настолько, чтобы позволить свести себя с ума! Я ухожу и советую тебе не мешать.

Женщина печально взглянула на Бена. Так ребенок провожает последний день лета. Солнце садится, зажигаются уличные фонари, и мгновение спустя все будет кончено; беззаботные деньки останутся в прошлом. Он подумал, что гостья смотрит на него именно так. Это был конец некоего цикла, но какого?

Лаборд шагнул к ней. Она стояла в дверях, не двигаясь.

— Убирайся с дороги!

— Я не могу тебя остановить. Ты это знаешь.

Бен толкнул ее, и она отступила назад. Он толкал ее в грудь, прочь, в коридор. Женщина не сопротивлялась. Казалось, что он прикасается к холодной яичной скорлупе.

— На этот раз ты бросишь даже свою одежду? — спросила она.

— На этот раз я избавлюсь от вас, клоуны! — ответил Лаборд. Затем он пробежал по коридору и спустился по лестнице; отбросил занавеску, открыл дверь и вышел в иллинойсскую ночь. Его машина была припаркована на другой стороне улицы. Там стояли остальные — четверо. Хрупкие, словно бумага, они прислонились к машине и явно ждали его.

«О боже! — подумал Бен. — Этого не может быть!»

— Какого дьявола вам от меня нужно? — пронзительно вскрикнул он.

Они ничего не ответили, просто стояли и смотрели на него. Трое мужчин и еще одна женщина. Он видел сквозь их тела темные очертания своей машины…

Бен свернул направо и побежал. Он не боялся. Это был не ужас, а всего лишь страх. Бросить белье в комоде и машину. Оставить позади все, что есть, всю эту жизнь. Забыть о деньгах в комнате. Бежать. Просто… бежать.

Миновав квартал, Лаборд заметил огни мини-маркета и свернул к нему. Он бежал навстречу свету: в свете желтых огней адские существа не отбрасывают теней. А позади пятая молочно-белая фигура вышла из дома и присоединилась к своим попутчикам.

В течение следующего года они трижды настигали его. Первый раз — в Кливленде, вчетвером. Три месяца спустя, когда он выходил из междугородного автобуса на главном автовокзале в Манхэттене, они поднимались на эскалаторе навстречу. Двое — мужчина и женщина, которая вошла в его комнату тогда, в Скоки.

Круг замкнулся, и Бен вернулся домой. Не в Чикаго и не в Новый Орлеан. Он завершил свой путь. Семь

миль к югу от Сидер-Фоллза, штат Айова, по узкой дороге из Ватерлоо в Гудзон. Родные места не изменились — та же плоская равнина, засаженная кукурузой. Бен вернулся сюда в конце сентября, когда гнетущая жара спала и наступило время надевать куртки, застегивать молнии.

На месте его дома зиял лишь фундамент, поросший сорняками; стены рухнули, когда огонь потух. Осталась одна стена. Несколько досок и бревен, составлявших ее каркас, стали серыми от дождя и непогоды.

Он сел там, где когда-то были каменные ступени, ведущие к парадному крыльцу, и положил рядом дешевый полиэтиленовый мешок со своими пожитками. Именно здесь последние два преследователя подошли к нему поговорить.

Бен увидел их на грязной дороге, тянувшейся среди недавно убранного поля. Кукурузные стебли скрипели на ветру, и он сдался. Хватит плыть по течению и бежать за ветром! Достаточно! Он сидел и смотрел, как они идут по дороге, на каждом шагу поднимая небольшие облачка пыли. День клонился к вечеру, и сквозь их тела проглядывали облака, линия горизонта и птицы, взлетавшие в небо.

Они подошли и остановились, глядя на него. Бен сам начал разговор:

— Садитесь, бросайте свою поклажу.

Мужчине, казалось, было лет сто. Он улыбнулся Бену и произнес:

— Спасибо. Нелегкое путешествие! — Он тяжело опустился на каменную ступеньку и вытер лоб, на котором не виднелось и следа пота.

Женщина стояла перед Беном, выражение ее лица было неопределенным, как у человека, проделавшего утомительный путь и с облегчением узнавшего, что он добрался до цели.

— Кто вы такие?

Женщина взглянула на старика и ответила:

— Не было студентки по имени Дорис Бартон, которая якобы погибла в автокатастрофе в Западном Техасе. Не было астматика по имени Милфорд Стербэнк, который пятьдесят лет чинил одежду. И не было Генри Читхэма, водителя такси из Питсбурга.

Лаборд переводил взгляд с мужчины на женщину и обратно.

— А вы кто?

Женщина на миг отвела взгляд. Сквозь ее туловище виднелось заходящее солнце. Она сказала:

— Я должна была быть Барбарой Ламартини. Ты проезжал через Сент-Луис в тысяча девятьсот сорок третьем году.

— Я родился в сорок девятом.

Старик покачал головой:

— Гораздо раньше. Если бы ты не сражался со мной во Второй дивизии в лесу Белло, [10] я был бы Ховардом Штроссером. Мы пять минут сидели в одном окопе первого июня тысяча девятьсот восемнадцатого года.

— Это бред какой-то…

— Нет, — устало произнесла женщина, — просто конец.

— Конец чего?

— Конец последнего из нас. Тех, чьими жизнями ты пользуешься. Последний серый мужчина или женщина, оставшийся на пороге дома, мимо которого ты проходил.

10

Первое крупное германо-американское сражение Первой мировой войны (1–26 июня 1918 г.), произошло неподалеку от реки Марна во Франции.