Ужасы. Замкнутый круг
Шрифт:
«Ну же, — думал Джейми, доедая овсянку и стараясь жевать осторожно, чтобы ни слова не пропустить. — Давайте же дальше, кому до всего этого дело? Что у нас в Мэрримеке?»
«Дерри, все школы закрыты. Салем, все школы закрыты. Сегодня не работает детский сад „Колокольчик Дин-Дон“ в Гоффстауне. В Пелхэме закрыты все школы, но факультативы все же начнутся в три часа, если не будет дальнейших изменений, оставайтесь с нами. И это еще не все. — (Джейми почувствовал: вот сейчас! И задержал дыхание). — Мэрримек, все школы закрыты».
— Мам!
— Я слышала, Джейми. Уже
Мальчик поставил тарелку с ложкой в раковину, со стаканом апельсинового сока в руках подошел к окну в гостиной и остановился, глядя на вьюгу. Снег, по-своему прекрасный, вместе с тем наводил на мрачные мысли, будто бы говорил: эх вы, люди, вы думаете, что умны, но я могу разрушить все ваши замыслы, стоит мне лишь захотеть, а сейчас я как раз склонен так поступить.
Вглядываясь в сад сквозь серо-белый вихрь, Джейми с трудом отыскал почтовый ящик в конце дорожки, превратившийся в бесформенный сугроб на столбике, и только после этого смог понять, где кончается их сад и начинается улица. Где-то поблизости громыхали снегоочистители, но до их улицы они пока не добрались. Мальчик помнил, как тогда, в Колорадо, один раз видел снегоуборочную машину — металлического динозавра с громадными яркими глазищами, вынюхивающего лишь ему ведомый путь через сугробы. Мама говорила по телефону, но из-за грохота только что завернувшего за угол железного монстра, быстро промчавшегося мимо их дома с целой горой снега перед собой, он ничего разобрать не смог.
— Джейми.
— Мама! — обернулся мальчик. — Снегоуборочная машина навалила целый сугроб в конце нашей дорожки. Сейчас я оденусь и разгребу, чтобы ты смогла выехать.
— Нет, Джейми, — покачала головой мать. — Я бы не хотела, чтобы ты выходил на улицу, ты ведь только что поправился. Спасибо тебе, милый, но я сама справлюсь. Или просто проеду через сугроб. Я хотела сказать, что миссис Картер сегодня не сможет с тобой посидеть. — «Миссис Картер на сегодня отменяется, — подумал Джейми, — оставайтесь с нами и ждите дальнейших объявлений». — Больше мне не к кому обратиться, поэтому, надеюсь, ты сам справишься. Все будет в порядке, верно? Тебе же девять лет и ты можешь побыть один, так?
Джейми пожал плечами:
— Ну конечно, мам. — На самом деле он не мог понять, как воспринимает новость. С одной стороны, провести целый день в полном одиночестве весьма заманчиво, но с другой…
Должно быть, на лице у него отразилась вся гамма испытываемых чувств, потому что мать попыталась устранить все его сомнения:
— Ты можешь смотреть телевизор, слушать пластинки или играть в поезд и делать все, что заблагорассудится. Когда проголодаешься, можешь устроить себе ленч: сделай бутерброд с арахисовым маслом и конфитюром, как тебе нравится.
Эта идея ему приглянулась:
— И можно будет съесть много бутербродов?
Мама рассмеялась и тревожно поглядела на сына:
— Хорошо, только смотри, чтобы живот не заболел. Ты меня слышишь, Джейми Хатчинс?
— Нет, мэм. То есть я хотел сказать: да, мэм, слышу, объедаться не стану.
Уже надевая пальто, мама выдавала сыну последние наставления:
— Можешь сделать
— Да, мэм.
— Не разбрасывай ничего в кухне, не смей дурачиться с духовкой и микроволновкой. И даже не думай высовывать нос на такой холод.
— Не буду, мэм.
— Договорились. Я уверена — все будет в порядке. Вот мой рабочий телефон, — она быстро написала на обратной стороне конверта несколько цифр и оставила на журнальном столике, — на тот случай, если тебе нужно будет связаться со мной. Я обязательно позвоню тебе сама во время ленча. А теперь мне пора.
— Хорошо, мам. Пока.
— До встречи, милый.
Она захлопнула дверь и через снежную целину побрела к автомобилю, припаркованному на дорожке. Джейми смотрел в окно, как мать счищает с машины снег и разгребает выезд на улицу. Смотрел, как задом выезжает с дорожки, и проводил взглядом красные габаритные фонари, напоследок мигнувшие в хороводе снежных хлопьев и исчезнувшие за углом.
И вот он остался один. Один-одинешенек в целом доме, наедине со снегом.
За окном зловеще завывал ветер, мягким занавесом падал снег. Попивая апельсиновый сок, Джейми подошел ближе к окну и услышал, как под его тяжестью тихонько скрипнули половицы. Просто поразительно, насколько тихо в пустом доме.
Он допил сок, отправил пустой стакан в раковину и по коридору дошел до своей комнаты. Выдвинув верхний ящик комода, порылся среди беспорядочно накиданных носков и нижнего белья и отыскал припасенные на черный день плитки шоколада. Из тайника он выудил целых три и закрыл ящик. Потом прошел дальше по коридору и оказался в родительской спальне.
Сбросив тапки, Джейми откинул покрывало, залез на кровать и, скрестив ноги, устроился прямо посредине, глядя в обледеневшее окно и свив вокруг себя из одеял подобие гнезда. Выбор пал именно на эту комнату, потому что здесь, в отличие от его собственной спальни, стоял телефон. А он собирался позвонить Кевину Райли.
Джейми развернул шоколад, откусил и нагнулся к телефону. Набрав номер Кевина, он распрямился в гнезде, зажав в руке телефонную трубку. На другом конце провода ответил детский голос:
— Але!
— Эй, Кевин, твоя мамаша вылизывает подмышки.
— Вонючка! Ты, Джейми, гомик.
— А ты, Кевин, жирный тупица.
— А ты писаешься в кровать, Джейми.
— Ну а ты паралитик, Кевин.
— Послушай, Джейми, ведь ты хаваешь козявки.
При этом оба просто покатывались со смеху. Наконец, отдышавшись, Кевин сказал:
— Круто, когда нет школы, верно? Ты что делаешь?
— Вот сижу и с тобой треплюсь, а ты что думал?
— Предки дома?
— Не, — мотнул головой Джейми. — А у тебя?
— Не-а. Оба на работу потопали. Круто дома одному, а?
— Ну да, — неуверенно отвечал Джейми. — Наверное, круто.
Кевин заржал так громко, что Джейми даже пришлось отнести трубку подальше от уха.
— Ты чего это, тупица? Боишься один, что ли? А, Джейми?