Ужель та самая Татьяна?, Бове Клементина

Ужель та самая Татьяна?

на обложку

Бове Клементина

Шрифт:

Научный мой руководитель

Классный препод…»

Совсем уж неохота говорить с ним

Что за бред

«Месье Лепренс искусствовед!

Учёности и кладезь и носитель.

Импрессионисты – вот его конёк!

Уж в них он дока среди док».

Как губы розовы её

И от мороза трескаются больно

О эта ямочка на подбородке

Хватит всё довольно

а прядь кошачьей шерсти на кашне

малиновом

Что ж это? Я смотрю подобно ротозею

«Великий человек!

Курирует

музеи…»

Татьяна с ним – ого-го ну и пара

«…так долго изучал

Наследье Ренуара…»

Какой рюкзак она таскает каждый день

Конспекты книги доверху набит и ей не лень?

«До тонкости он знает Кайеботта.

И наша с ним совместная работа…»

Один Евгений толком никого не знает отчего-то

«…и переписку он читал Дега…»

Ух ты Дега

Всё балеринки да бега

А мне плевать

Да вашу мать

Но надо бы принять участье в разговоре

Сказал тогда Евгений: «Не могу я спорить,

Но вы напомнили мне, что и я, как все,

Бывало, заходил в музей д’Орсе…

Как жаль, что вас я там не встретил…»

Тут подлетел бродяга ветер,

Взъерошил волосы Татьяны,

Копною бросил прямо ей в лицо,

И она, вся подставившись ему,

Улыбнулась

Ослепительно,

Белоснежно,

Нежно.

«Что сегодня поделываете, дорогая Татьяна?»

Евгений видит её зубы: ровные, словно перламутровые.

Раньше у неё таких не было.

Подожди, —

Ведь тогда она носила брекеты?..

Когда это? Десять лет прошло… а сколько же ей было?

Четырнадцать!

Не может быть!.. Неужто!..

В четырнадцать-то ты была ещё набросок!..

Вы поглядите только на Татьяну эту!

«…читаю Валери

По вашему совету…»

Как изменились зубы, волосы, а кожа как свежа!

Её другую помнит он: но та была подросток,

Как плохо с ней тогда я обошёлся,

Вот как полезно вспоминать былое,

Казавшееся ясным…

И вдруг его как будто осенило:

А самому-то сколько тогда было?

О чёрт! Семнадцать. Псевдовзрослый парень —

Вот кем он был. А много ль перемен

Во мне с тех пор…

Фантастика! Семнадцать!

Бывает ли вообще семнадцать лет?

Такого возраста в природе нет.

Его придумали для седовласых старцев,

Чтоб утешались, в зеркало смотря,

И вспоминали, как вились густые кудри,

И воскрешали то былое-призрак:

«И нам, и нам когда-то было

Семнадцать…»

Нет, не было, и никогда, и никому на свете.

И тут Евгений кое-что заметил…

«Вам – помогу всегда я.

Это – свято».

Велеречив великий чел, ума палата,

Заоблачный и неземной, как Бёрк,

И тем странней такая прыть…

«Я ум и свежесть вижу

В ваших рефератах…»

Неужто сам её он хочет закадрить?

Да, несомненно – ведь и он заметил,

Какую шутку разыграл с её головкой ветер,

Улыбку, перламутр зубов.

«…и мне не терпится

Послушать ваш доклад…

В четверг ближайший он назначен?

Как я рад».

Лишь четверть часа, как её Евгений встретил,

Забыв о ней на целых десять лет, —

Но он уж твёрдый хочет знать ответ:

А не было ль чего меж ней и этим…

Кому так улыбается Татьяна?

Ревнив Евгений, как боец из «Талибана»,

Иль муж крутой – из тех, что в час полночный

Садятся к телевизору нарочно

Затем лишь, чтобы с радостью порочной

Мозги вправлять супругам, слабым сердцем и умом,

Твердя им: «Твой Рок Вуазин [4] – слащавое дерьмо».

Да полноте,

искать соперников везде —

Пристало только Синей Бороде.

Но от слащавости, напыщенности этой

Евгений, в самолюбии задетый,

Рок Вуазин (род. 1963) – канадский поэт-песенник, гитарист и радиоведущий; прославился лирическими песнями, нередко слащавыми. Красавец-брюнет. Выпустил много альбомов, в том числе «Сладкие песни», «Рождественский альбом», «Рождество Рока», «Целуя дождь».

Впервые в жизни

В подсознанье

желанье

Ощутил

Разодрать в кровавые клочья эстета.

«Простите заинтересованность мою:

О, написали вы прекрасную статью…»

Или лучше дуэль? Так – достойней поэта.

Ленского секундантом…

Ох, Ленский!.. Согласился б или нет?

О нём не вспоминал я столько лет!

«Мне пора. На девять