Шрифт:
Пролог
…А все из-за того (по крайней мере, так она мне потом рассказывала), что Кейша, ее лучшая подруга, в тот день осталась после школы потренироваться в хоккей.
Вообще-то она терпеть не могла возвращаться из школы одна. Очень уж тоскливо шлепать домой в одиночку. Но в тот раз все было по-другому. Она даже не заметила, что Кейши нет рядом — и все из-за Брендана Кейси. Этот парень ей покоя не давал: она уже до того дошла, что начала его выслеживать — украдкой любовалась на него в столовой за завтраками, а по вторникам, после большой перемены, на уроках английского, когда класс Брендана играл в
А в этот день решила наконец с ним заговорить. Хорошенько все обдумала и разработала план — примерно такой: подойти к нему поближе, улыбнуться пошире и, замирая от ужаса и восторга, ждать, что разговор начнется как-нибудь сам собой — вроде того, как, если верить теории Большого взрыва, образовалась наша Вселенная. Прозвенел звонок, возвещая окончание уроков; она бросилась к входным дверям и замерла в ожидании.
Ей удалось проводить Брендана и его приятелей до ворот школы и остаться незамеченной. А это оказалось куда сложнее, чем она думала. Брендан и его друзья никогда никуда не спешили: всякий раз, как они останавливались, останавливаться приходилось и ей — приседать, делая вид, что развязался шнурок, или копаться в рюкзачке, или просто замирать, уставившись в пространство, словно в ожидании гласа свыше. Упорство ее было вознаграждено: парни наконец вышли из ворот и двинулись к автобусной остановке. Она пристроилась прямо за Бренданом — в нескольких шагах. Подумать только — прежде и мечтать не смела, что подойдет к нему так близко! Но, увы, как она ни улыбалась ему в спину, Брендан не обращал на нее никакого внимания.
Двухэтажный автобус 23-А растворил двери, и мирная очередь вмиг обернулась всеобщей свалкой. Ее оттеснили назад. Войдя наконец в автобус, она увидела, как Брендан и его приятели исчезают наверху. Бросилась за ними — но верхний этаж был уже набит до отказа, и несолоно хлебавши она побрела обратно.
Десять минут спустя двери отворились на ее остановке. К этому времени она готова была визжать от злости — хотя, разумеется, не визжала. Вылетела на улицу, твердо решив, что больше он от нее ни единого взгляда не дождется; но тут же представила, как Брендан, прижавшись носом к стеклу, ищет ее глазами, и решимость ее растаяла.
Обернулась. Разумеется, ничего подобного не увидела — и обозлилась еще сильнее, теперь уже на себя. Где ее гордость, где уважение к себе? Ну почему все люди как люди, одна она… такая?!
Накрапывал мелкий нудный дождик. Надо меняться, сказала она себе. Пора стать хозяйкой собственной жизни. И прежде всего изменить настроение, а для этого побаловать себя каким-нибудь приятным пустячком. Вытащила из кармана кошелек с котенком… Так, два фунта семьдесят пенсов. Не зная еще, чем бы этаким себя побаловать, зашла в газетную лавку на углу — и ноги сами понесли ее к стойке с журналами. Ага, вот что ей нужно!
Журнал, где поймут ее чувства.
Журнал, где ее поймут лучше, чем она сама себя понимает.
Журнал, где ей объяснят, что не так уж это ужасно — быть собой.
Она склонилась над полкой подростковых журналов. «Свежие хиты», «Штучка», «До 19», «Теле-еле», «Крутая девчонка», «Тинейджер»… От одних названий стало тепло на сердце — словно ее окружили верные друзья и наперебой молят излить им душу. Но выбирать надо тщательно — еще одного разочарования она не вынесет. По внешнему виду ничего не скажешь — со всех обложек сладко улыбаются юные красавицы
Немного подумав, она сделала свой выбор. «Крутая девчонка — журнал для энергичных девушек». Во-первых, на десять пенсов дешевле прочих. Во-вторых, у девчонки на обложке потрясающие пурпурные тени на веках — будем надеяться, в журнале объяснят, где такие можно купить. В-третьих, в «Крутой девчонке» всегда бывают вкладыши с переводными татушками: вообще-то из таких вещей она давно выросла, но иногда это прикольно. И наконец: здесь есть колонка читательских писем «Спросите Адама»!
Ее подружки вечно прикалывались над этими письмами. Смеялась и она, чтобы от них не отстать, хотя, по совести сказать, не понимала, что тут смешного. Чем она лучше тех девчонок, что ищут утешения у журнальных советчиков? Ей нравилось читать колонки писем: они помогали понять, что не одна она на свете такая… ненормальная. Что все эти тревоги и страхи, от которых у нее голова разрывается, очень легко утихомирить — стоит лишь спросить совета у какой-нибудь «дорогой Пэм», «подружки Энн», «доктора Мэллори», «Стивена» или «Адама»… Список можно продолжать до бесконечности, но «Адам», конечно, лучше всех!
Она сунула журнал под мышку и направилась к кассе. Кассир просканировал код, сканер бибикнул, она расплатилась и вышла на улицу.
Есть такая штука — теория хаоса. Эта теория утверждает, что какая-нибудь бабочка, хлопнувшая крылышками миллион лет назад, способна изменить ход мировой истории. Так вот, для меня (Дейв Хардинг, музыкальный журналист, женат, счастлив в браке) этот миг стал тем самым хлопком бабочкиных крыльев, от которого теория хаоса превратилась в самую настоящую практику.
Часть первая
Так сидели они рядышком, оба уже взрослые, но дети сердцем и душой, а на дворе стояло теплое, благодатное лето.
(Июль — август 2000 года)
Вот так так!
Время подходит к полудню. Я работаю. Звонит телефон.
— Дейв Хардинг, — говорю я в трубку. — Журнал «Громкий звук».
— Это я.
Иззи, моя жена. Звонит из офиса.
— Привет. Как жизнь молодая?
— Нормально. Ты что сейчас делаешь?
— Ничего такого, что не может подождать.
— А-а…
— А что?
Молчание.
— Что такое?
Молчание.
— Иззи, что случилось?
Молчание прерывается.
— Я, кажется, беременна, — говорит она и начинает всхлипывать в трубку.
Меня заело
— Беременна? — повторяю я.
— Кажется, да.
— Тебе так кажется?
— Я еще не проверялась… Хочу, чтобы ты был рядом. Но у меня задержка. Очень большая. Достаточно, чтобы заподозрить самое худшее.
— Почему же ты мне не сказала?
— Ну, знаешь… надеялась, что все обойдется, — отвечает она.
— Я тебя люблю, — говорю я.
— Но это же ужасно! — говорит она.
— Я тебя люблю, — отвечаю я.