Узнаёте? Алик ДеткинПовести
Шрифт:
— А то именно, что документики бы твои проверили!
— Ах, документы? Пожалуйста!..
Я вытащил паспорт и протянул его милиционеру. Тот козырнул мне и сразу перешёл на «вы». Но от этого «вы» мне легче не стало.
— Так у вас, оказывается, паспорточек имеется?! — почему-то очень обрадовался милиционер. — Порядок! Вот мы вашу прописочку проверим. Так… Всё нормально. Тогда,
Милиционер попался очень обходительный: он так и сыпал уменьшительными словечками, а себя почему-то величал во множественном числе.
— Что вы просили приготовить? — словно не понял я.
— Пятьдесят копеечек, молодой человек! Бывшую пятёрочку, так сказать! Штрафик вам уплатить придётся. Если бы вы каким-нибудь мальчишкой несознательным были, тогда, понимаете, другой разговор. А то паспорточек имеете! Взрослый, можно сказать, гражданин. Понимать должны. Так что, будьте любезны.
Я вспомнил нашего учителя математики. После хорошего ответа у доски он всегда с удовольствием потирал руки и говорил: «Получите-ка свою пятёрочку». Сейчас положение было совсем другое: пятёрочку надо было не получать, а отдавать.
В кармане у меня лежало всего сорок копеек. Но и их я вовсе не собирался отдавать этому ласковому милиционеру. Для вида я немного пошарил в карманах и говорю:
— Вот несчастье: бумажник дома забыл!
— Ага, очень даже понятно, — усмехнулся милиционер. — Правила нарушать вы не забыли, а бумажник, значит, забыли.
— Значит, забыл…
И зачем меня понесло сюда, на середину улицы? Забыл про свои шестнадцать лет! Вот удрать бы сейчас. Но удирать было нельзя: паспорт был в руках у милиционера. Он разглядывал его так внимательно, словно хотел наизусть выучить всё, что было выведено на водяных знаках густой чёрной тушью.
А в это самое время пешеходы у него за спиной перебегали улицу, где хотели. «Хоть бы спасибо сказали! — со злостью думал я. — А то бегут — и никакого внимания!»
Вид у меня, наверно, был очень расстроенный, потому что милиционер поспешил меня успокоить:
— Не беспокойтесь, молодой человек. Мы вам повесточку домой подошлём. Тогда уж, правда, побольше заплатить придётся. Но ничего не поделаешь, раз бумажник забыли. Вот я ваш адресочек сейчас перепишу.
И он переписал мой «адресочек» в какой-то растрёпанный блокнот, состоявший из отдельных листиков. Потом протянул мне паспорт, снова козырнул и зашагал себе как ни в чём не бывало посредине улицы.
А я вернулся на тротуар.
— Ну что? О чём ты с ним разговаривал? — набросился на меня Витька.
— «О чём, о чём»!.. — огрызнулся я в ответ. — Хорошо вам, молокососам, без паспорта!..
Попался!
В кассе остались только самые дорогие билеты. Значит, нужно было ждать, пока начнётся очередной сеанс и кассирша начнёт продавать билеты на следующий. А ведь до этого она ещё закроет своё окошко и будет минут двадцать стучать деревянным штампиком по синей билетной книжке, словно азбуку Морзе выстукивать.
В нашем распоряжении было часа полтора. Что же делать?
Я сразу вспомнил про взрослую читальню. Она была совсем рядом, на углу, но попасть туда я раньше никак не мог: записывали только по паспорту. «Вот пойду сейчас и попрошу книжку про великого комбинатора. Надо же узнать в конце концов, с кем сравнивает меня Дима!» Я много раз слышал, как Димины приятели читали эту книжку вслух и хохотали так, что однажды даже дворничиха снизу пришла: «Надо, молодые люди, и совесть знать!»
А мне бывало не до смеха: меня каждый раз выставляли в другую комнату. Я, конечно, прилипал ухом к замочной скважине, но из-за их дурацкого хохота ничего толком не мог понять. Чаще всего Димины приятели читали главу про какой-то шахматный турнир. Дима её прямо всю наизусть знал.
«Сейчас вот и про турнир почитаю, и вообще посмотрю, что уж там такого смешного», — думал я, с трудом открывая тяжёлую дверь читальни, всю увешанную объявлениями о разных читательских конференциях и обсуждениях.
— А я-я?.. — заныл Витька. — Ты будешь смеяться, а я буду здесь ходить как дурак. Да-а?..
— Если можешь, ходи как умный. Мне не жалко.
— Сам ты уж больно умный. Хи-итрый ты! Вот!.. — Витька опустил голову и обиженно заколесил по прохладному и тёмному вестибюлю.
— Можешь объявления почитать! Тоже интересно! — крикнул я ему уже сверху.
И тут меня кто-то схватил за руку.
— Вы что, молодой человек, на бульвар пришли?
Седая полная женщина в синем халате была очень возмущена, вся покраснела и даже руками размахивала, а говорила еле слышным шёпотом.
Мне, между прочим, всегда казалось, что у библиотекарш какие-то особые голосовые связки. «Это у них чисто профессиональное, — объяснил мне как-то Дима. — Знаешь, от вечной темноты можно ослепнуть, а от вечной тишины — потерять половину своего голоса».
— И вообще мы детей не обслуживаем, — произнесла библиотекарша так тихо, словно рядом спал тяжелобольной человек и она очень боялась его разбудить. — Мы только по паспорту записываем.
— Вот и прекрасно! — шёпотом воскликнул я. — Нечего здесь всяким несовершеннолетним слоняться. Пожалуйста!..
Я протянул паспорт — и вдруг мне показалось, что на библиотекарше не синий халат, а синяя милицейская форма и что в руке у неё не толстый гранёный карандаш, а полосатый орудовский жезл. Точь-в-точь как мой ласковый знакомый милиционер, только шёпотом, она сказала:
— Так у вас, оказывается, паспорт есть? А вести себя в читальне не научились? Были бы вы каким-нибудь там шестиклассником, тогда другое дело. А то — взрослый человек!
Библиотекарша обвела меня сердитым взглядом, как говорится, с головы до ног, и вдруг какая-то жалость появилась у неё в глазах. Казалось, она хотела сказать: «И какой же ты маленький для своего возраста! И какой же ты щупленький!»
— Ладно уж, запишу вас, так и быть.
Она направилась к своему столику, по краям которого стояли длинные узкие ящики с карточками. И тут я с ужасом вспомнил, что ведь Дима давно уже записан в этой самой читальне.