Узник Гуантанамо
Шрифт:
С обочины колонне опасливо помахал полосатым жезлом полицейский. Артем остановил колонну: причина была понятна – боевые машины могли раскатать в блин припаркованные поблизости легковушки.
Артем нырнул в люк, выдернул пухлую сумку. Послышалась команда: Белорыбин десантировал первый взвод с брони – для прикрытия. Из стеклянных дверей банка вышел охранник и встал на пороге, уперев в бока длинные черные ладони. А вот и клерк с фотографии…
Тарасов с драгоценной сумкой шагал по тротуарчику, чувствуя спиной, как позади его автоматчики
– Ложись! – раздался сзади вопль.
Артем рефлекторно упал и перекатился, ощущая, как пряжка от ремня сумки врезается в предплечье.
Автоматная очередь резанула откуда-то сверху. Опытные охранник и клерк уже распластались на плитах, не готовые защищать чужие деньги.
Насчет стрельбы без команды из крупнокалиберных пулеметов в черте города инструкций не было: русские огрызнулись короткими очередями из «калашей». Где-то неподалеку квакнула полицейская сирена, но машины видно не было.
– Двое за мной! – сорвавшимся голосом крикнул Белорыбин.
Загрохотали ботинки. Стрельба с той стороны на мгновение стала гуще и вдруг смолкла, как по взмаху палочки. Тарасов перекинул автомат в боевое положение и тут заметил, что чернокожие служители золотого тельца спокойно поднимаются с пыльных ступенек.
– Ушли, товарищ майор! – доложил запыхавшийся Белорыбин. – Там крыша плоская – они с крыши стреляли. Трое или четверо. Я одного, похоже, сшиб, но его уволокли в трущобы эти…
Заквакала сирена, и из-за угла высунулся нос полицейского джипа: будто понюхав воздух, машина выкатилась на Амин-авеню. Дверца приоткрылась, и с подножки свесился животастый черный коп, без устали молотящий языком в свой мобильный. Обследовать место преступления он явно не торопился.
Тарасов сплюнул на асфальт и прошел в прохладный холл банка. Здесь курьера уже ждал тот самый «гуталиновый» гражданин с быстрыми глазками. Он пытался что-то говорить, но Артем, удостоверившись, что вручает «груз 700» по адресу, сунул сумку конгонийцу и, закурив, вышел на воздух.
– Они тут к перестрелкам привыкли, товарищ майор, – деловито сообщил прапорщик Цанава, сдувая со лба мокрый кудрявый чуб.
– Ты по-грузински, что ли, объяснялся? – пошутил Тарасов.
– Язык жестов здесь, как и у меня на Кавказе, очень хорошо понимают! – оскалил зубы прапор.
От гула моторов вся Амин-авеню, казалось, вибрировала, пуская фонтанчики пыли.
– В городок! – взобравшись на броню, с облегчением скомандовал Артем.
Колонна тронулась в обратный путь. Как только корма последнего бэтээра исчезла за поворотом, на Амин-авеню опасливо вышел с пирамидой из медных чашек за спиной торговец водой, а через минуту конгонийская жизнь закипела, заиграла всеми красками, будто не было здесь четверть часа назад перестрелки. Пацаны со вздутыми животами с гиканьем и хохотом возились посреди улицы, собирая блестящие гильзы…
После ужина личный состав рассосался по модулям. Артем проверил караулы, отматерил зампотеха, задержавшегося с буксировкой подбитой машины, и пошел к себе. Мимо тенью шмыгнул Белорыбин с автоматом за плечом: никак не угомонится, орден зарабатывает…
Вот присел на ступеньку белобрысый лейтенант из залетных – откуда только взялся в списке? Не иначе кто-то из командиров сыночка на заработки сосватал… Махнув офицерику рукой – не вставай, мол! – Тарасов присел рядом. Самое время крепить дружбу и взаимопонимание во вверенном подразделении.
– Как тебе сегодняшний день показался? – спросил Артем, засовывая в угол рта сотую за день цигарку.
– Ничего, – равнодушно ответил летеха. – На Чечню похоже…
– Бывал там разве?
– Батя за рюмкой подробно рассказывал…
Тарасов выпустил облако дыма и поинтересовался:
– Дома-то как дела?
– Да все нормально… только у сестренки климакс… мать звонила…
– Чего?! А сколько лет сестренке?! Ничего не путаешь?!
– Тринадцать… Тьфу ты, не климакс у нее, а этот, как его… ну, пубертат с нервами!
– Уже легче… Завтра в караул заступаешь. С бойцами своими общался?
– А что, надо?
– Ты ж, лейтенант, их почти не знаешь. Значит, надо с ребятами поговорить. Завтра кто-то из них тебя, может, своей грудью от пули закроет.
– Я об этом не подумал… Есть поговорить, товарищ майор!
– Иди спать!
Тарасов сидел на плаcтиковой ступеньке, чувствуя, как дневной жар потихоньку спадает. Он открыл бутылку с водой и отхлебнул. Водка в этом климате идет туго, хотя признавать этого и не хочется.
Артем устало прикрыл глаза и задумался о предстоящем дне. О потерях придется отчитываться, насчет трудностей в ходе доставки «груза 700» – тем более. Деньги важнее людей, мать вашу… И непонятной остается игра, в которую он играет здесь, в забытой богом Центральной Африке, – играет отнюдь не по собственной воле…
Он вернулся к себе. В модуле было тесновато и душно. Тарасов прилег на койку, прислушался к приглушенному треску ночных насекомых за жалюзи и закрыл глаза.
– Твою ма-а-ать! – разнеслось по спящему городку, и следом послышались звуки ударов: кто-то лупил кулаком в пластиковую стену.
Артем как был в трусах, так сорвал со стойки автомат и выпрыгнул из модуля в дышащую пахучую темноту.
Часовой на вышке крутанул прожектор, и полоса ослепительного света прорезала ночь. Зажигались огоньки в соседних модулях.
– Твою ма-а-ать!.. – заорал кто-то неподалеку.
Тарасов вышиб ногой хлипкую пластиковую дверь и повел стволом по сторонам. Перед ним предстала комическая картина: бледный как смерть боец лупил кулаком по стенке над койкой, намереваясь прихлопнуть юркого громадного паука с красными вампирскими глазами.