Шрифт:
Глава Первая. Дух Леса
Ещё были «шепчущие», о них существовало множество легенд. Их призывные голоса слышат космонавты, которые слишком долго скитаются в пространстве.
(Андрэ Нортон. "Саргассы в Космосе")
Леший
То, что предстаёт моему взору, ошеломляет меня до глубины души. Да, я рождён на Земле, но очень давно живу на Луне и мне уже привычны и Лунский пейзаж, и необычайно яркое Солнце, и ненавистный лик планеты Грязь, загораживающий почти полнеба, который мы стараемся не замечать. Я привык наслаждаться цветом и игрой теней Лунской породы. Подобно ребёнку радоваться редким каплям воды в фонтанах, что является наивысшей роскошью. Цветы дарю девушкам исключительно пластиковые, сочинённые великими мастерами на 3Д-принтере.
То, что предстаёт моему взору сейчас – взрыв памяти из прошлого. Как удар со всей дури по я… я лучше промолчу по «куда".
Мой контейнер зависает на стропах парашюта, который, в свою очередь, не может продраться сквозь заросли офигенно огромных деревьев. Они, деревья, значительно выше меня! В несколько раз! Это не те карлики, которыми мы привыкли любоваться в оранжереях под куполом. Это…
Парашют клочьями окутывает ветви исполинов. Капсула, скорее всего, держится не так на этих тряпках, как на стропах, запутавшихся в раскидистых ветвях. Надеюсь, достаточно надёжно, чтобы я, не ожидая подвоха, неожиданно не рухнул в этом своём домике, грозящем стать могильной плитой, прямо на ту красоту, что подо мной.
То, что предстаёт моему взору, поистине великолепно! Передо мной в ущелье срывается бесконечным потоком каскад водопада! Я, буквально раскрыв рот, заворожённо смотрю на это чудо! Кажется, что вот-вот, и кто-то перекроет краник, и явление исчезнет. Или это вообще окажется гипносном. Кстати, гипносны и голофильмы про Землю у нас запрещены. Наши Правители стараются вычеркнуть воспоминания из мозга даже тех, кто был там или жил когда-то. И у них получается! Я – характерный тому пример. Смотрю на рядовое по меркам Землян явление, как религиозный фанатик на пришествие своего мессии. Млин, что это я?! Какая Земля?! Планета Грязь! И не Земляне, а – Грязня! Гряз-ня! Луна превыше всего!
Пытаюсь скинуть с себя морок очарования, но хочется снова и снова глядеть на низвергающийся бесконечный поток воды!
Почему нас лишили возможности здесь бывать?! Я с великим удовольствием готов прилетать сюда с семьёй, если она у меня когда-нибудь будет.
Хотя, если честно, не нам запрещают, а мы сами отказываемся. Но в этом могу признаться я лишь сам себе.
Есть ещё один вариант бывать здесь по своему желанию. Если Грязь станет нашей! Не мы их вассалами будем, а они нашими! Я не брежу. Это замысел Верховного. Он, глупец, не понимает, что этой надеждой его подогревают Марсиане. Причём я никогда не слышу от них явного согласия, лишь намёки. Я пытаюсь спорить с Правителем, доказывая, что сейчас ещё рано, но его амбиции тяжело унять, особенно когда его накачивают Марсианские охранники какими-то препаратами. Я-то вижу это!
Да, я пытаюсь спорить, стараюсь объяснить, что сейчас главная цель – удержать наши завоевания на Луне. И пока мне это удаётся.
Поправка. Удаётся, пока я нахожусь при нём. Что происходит с тех пор, как меня похитили, мне не ведомо. Как не ведомо и то, как повлияют на нашего Правителя наши друзья Марсиане, пока меня нет. У меня даже возникает подозрение, что это именно они причастны к похищению, а вовсе не Грязня.
Вода. Я не могу оторвать взгляд от этого водопада. Как мне хочется встать под его струи! Я знаю, что он холоднючий, но мне плевать на это. Я закалённый.
И тут меня поражает второй факт, что именно притягивает моё внимание в этом водопаде! Это же изображение какого-то старца в белых хламидах, что как бы благословляет меня своей правой рукой.
Пытаюсь проморгаться, видение не исчезает. Даже колышется немного от бесконечных брызг и смотрит на меня глазницами камней, обдаваемых сверху потоками воды.
Оцениваю высоту до почвы. Если правильно сгруппироваться, я смогу приземлиться, не получив ни вывихов, ни переломов, даже невзирая на то, что ноги и руки мои в пластиковых кандалах. Высоту можно уменьшить, если я зацеплюсь обеими руками за выступ шлюза и опущусь как можно ниже. Именно так я и поступаю. Это не сложно. А, оказавшись в висячем положении, немного раскачиваюсь и отпускаю от себя контейнер. Надеюсь, он не полетит вслед за мной, сожалея о нашем расставании.
Лечу вниз. Приземляясь, группируюсь, перекатываюсь…
И только тут меня парализует сильная боль! Я не сразу понимаю, что происходит, но увидев торчащую сквозь ногу арматуру, осознаю – точка приземления была неудачной. Хорошо, что я при падении напоролся не всем своим телом на этот штырь, а лишь левой ступнёй.
Пульс бешено стучит в висках, от адреналина вскипает кровь и меня обдаёт жаром. Необходимо что-то срочно предпринять! Стянутыми руками пытаюсь выдернуть штырь. Со второй попытки это получается, но ступня быстро заливается кровью. Пересиливая боль, пытаюсь доползти до реки, что бурным потоком несётся от водопада. Заталкиваю в поток обе ноги, так как они скованы вместе. Новый всплеск крови по телу, но теперь уже от парализующего холода. Привыкнуть к нему, конечно, можно, но для тела он неожидан.
Внезапно наваливается апатия. Мозг пытается бороться, но уступает. Так не хочется никуда идти, а сидеть, погрузив ногу в холод. Даже волшебство водопада уже не манит меня.
Мне становится всё безразлично. Почему-то хочется спать. С чего вдруг такой перепад настроения? Не понимаю…
Сквозь дрёму слышу какую-то песню. Кто-то невидимый заботливо вытаскивает меня из речки и кладёт на мох.
Глава Вторая. Борись!
Никто не пытался подняться на борт «Новой Надежды», никто не пытался отвести её в порт, потому что видели её только те корабли, которые сами терпели бедствие, и выражение "увидеть «Новую Надежду»" стало синонимом несчастья.
(Андрэ Нортон. "Саргассы в Космосе")
Макс Григорьев
Прихожу в сознание и понимаю, что вокруг лес. Весенний Крымский Лес! В Крыму природа и погода не однообразны. В Ялте всю зиму может стоять жара, что хоть в плавках загорай на пляже, но стоит углубиться в горы, как попадаешь в царство Снежной Королевы.
То же творится и в Алуште, и на Гурзуфе. На земле лежит снег. Но местами видны прогалины с проклёвывающимися подснежниками.
Подснежники – это не один вид цветка, а разные. Вон, вижу целую поляну крокусов. Листвы на деревьях нет, но чувствуется, что ещё немного и она полезет бурным потоком.
К своему удивлению, осознаю, что повис на берёзе. Не знаю почему, но это редкое дерево для Крыма! Как оно попало сюда, не понимаю.
Я не чувствую уже правую руку, в которую мне попадают при приземлении. Не могу ею пошевелить. Пытаюсь оценить ситуацию. Нас заносит в ущелье Хапхал. Точнее, не нас заносит, а неуправляемое парение парашюта с контейнером. Я следую за ним вполне сознательно. Подо мной бешено пинает свои воды Улу-Узень. Она полноводна в любое время года. А вот и самый известный водопад Крыма – Джур-Джур, где с высоты пятнадцати метров ежесекундно свергается до трёхсот литров воды ливнем шириной около пяти метров. Издалека, особенно как сейчас с высоты, очертаниями водопад напоминает Андрея Первозванного. Не зря водопад именно так и называется несколько столетий тому назад.