Шрифт:
1981 год – весь мир восхищается советским номером «Грустная канарейка» по песне американского автора Винсента Фьорино. 2023 год – не только крупные фирмы, но даже мелкие исполнители и единичные работники судятся за обладание авторским правом. 2123 год – свобода мысли запрещена. Высокий процент содержания «вольных» слов без цитат известных авторов в речи уголовно наказуем.
«Весь мир – театр, и люди в нем актеры», – процитировала Анна Шекспира, выходя на улицу из метро. Запрограммированные слова вырвались из неброско накрашенных губ, будто и не было другого выбора вовсе. Через несколько метров пути девушке встретилась коллега, которая не упустила шанс повысить свой рейтинг
Анна и Елена были взрослыми, но выглядели они так, словно напуганные дети, что ожидают своего наказания. Строгий костюм и поставленная походка служили для придания презентабельного вида работникам, но, как бы ни старались специалисты по дисциплине, теперь неотъемлемая часть любого современного предприятия, не представлялось возможным увидеть в глазах людей той искры, той живости, которую дарит человеку свобода.
Анна вздохнула и продолжила идти, думая о том, как далеко зашла наука в контроле над разумом. «Как безрассудно не давать творцу творить! И жив ли человек без права мыслить?!» – пронеслись слова в ее голове, и размышления тут же прервались из-за проезжающей мимо яркой рекламной машины. «Защита ваших мыслей – наш приоритет!» – гласил лозунг на капоте.
Несмотря на всю тяжесть ситуации, Анне повезло гораздо больше, чем многим другим людям. Она работала в одной из немногих оставшихся творческих сфер деятельности, да еще и в самой креативной должности, которую только можно представить – ведущий инженер-конструктор. Актеров, художников и музыкантов давно заменили нейросети, которые обучились на работах тысяч великих деятелей искусства, а вот инженера заменить не представилось возможным.
Специалист по искусственному интеллекту расскажет вам, что ни одна нейросеть не выдержит потока нехарактерных для нее данных («Исследование влияния качества данных на производительность искусственных нейронных сетей» Ф.Тао (F.Tao) и др.), как и любую матрицу можно «сломать», особым образом подобрав для нее коэффициенты, чем воспользовался персонаж известного фантастического произведения. Вот с такими непредвиденными обстоятельствами сталкивается в своей работе каждый день даже начинающий инженер.
Анна прошла мимо огромной вывески «ЗАСЛОН», и вскоре она уже была на территории завода. В дверях на проходной девушке встретился начальник, который, как всегда, имел на вооружении одну из мотивирующих фразочек. «Две вещи наполняют душу всегда новым и всегда возрастающим восторгом: звездное небо над головой и моральный закон внутри меня» (Кант) – сказал он с улыбкой, и Анна тоже улыбнулась ему в ответ, посмотрев на красиво встающее за стеклом солнце.
Девушка продолжила свой путь. Она прошла по улице мимо группы рабочих, которые о чем-то оживленно общались, периодически цитируя то Маркса, то Платона, то Макиавелли. Все эти фразы были для Анны знакомыми, но при этом казались ей какими-то пустыми и безжизненными, словно слова-паразиты, которые можно выбросить из речи без потери смысла. «Свобода – это право делать все, что не запрещено законом? – подумала шаблонно и сама девушка, вспоминая фразу Монтескье, а затем, приняв внутренний вызов, привела противоречие, – если свобода вообще что-то значит, то это право говорить другим слова, которые они не хотят слышать (Оруэлл)».
Анна остановилась перед неоновой информационной доской, на которой можно было посмотреть новые приказы, новости предприятия и даже меню столовой на обед, но в этот момент произошло что-то совершенно необычное – незнакомый голос откуда-то из-за спины как будто прокричал ей «беги!» Девушка испуганно оглянулась, но никто не находился в этот момент рядом. Тогда Анна выдохнула, с улыбкой покачала головой и затем решила зайти в здание, после чего, как и в любой другой день, могла приступить к любимой работе.
Входя в инженерный корпус, девушка не могла не заметить странного настроения вокруг. Сотрудники, обычно расслабленные и спокойные, казались ей какими-то напряженными и замкнутыми. Их разговоры были короткими и неразборчивыми, словно беседы заговорщиков, скрывающих что-то важное, и даже уборщики почему-то не работали на своих местах в отведенное согласно графику время. «Очередная проверка», – подумала Анна и оказалась права.
Девушка как ни в чем не бывало присоединилась к своей группе и стала просматривать отчеты о проектах. Не прошло и нескольких минут, как все здание охватило яркое свечение, и Анна услышала голос, который из-за совершенства динамиков прозвучал как будто в ее голове: «Всем оставаться на местах! Работает служба общественной безопасности!»
В следующую секунду сотрудников «ЗАСЛОНа» выборочно стали выводить на улицу одного за другим, предъявляя обвинение в излишне вольном общении. К удивлению Анны, ее, при наличии безупречного показателя в девяносто процентов чистоты, также подхватили двое крепких мужчин, и девушка почувствовала, что свобода, которой ей всегда так хотелось, начала угасать навсегда.
«Весь мир – театр, и люди в нем актеры», – процитировала Анна Шекспира второй раз за утро, и, казалось, в ее жизненной пьесе все важные роли уже сыграны.
– Гражданка Лебедева, вы нарушаете законы государства. Согласитесь, пожалуйста, что это так, – настойчиво сказал офицер у дверей тюремного транспорта.
– А я могу не согласиться? – поинтересовалась Анна и оглядела с головы до ног опрашивающего, у которого не было при себе никаких записывающих средств.
– Нет, – с абсолютной уверенностью ответил офицер и, опустив пустую формальность, усадил девушку в машину.
Анна не сопротивлялась. Она понимала, что теперь ей в любом случае придется туго. Перед самым отправлением девушка заметила на улице побелевшую от страха коллегу Лену, с которой она виделась в метро.
– До свидания, Лена, – сказала Анна уже своими словами, не сильно заботясь о последствиях.
– Женские мечты сотканы из солнечных лучей. Тень уничтожает их (Джордж Элиот), – ответила коллега, а затем добавила: «Не теряй надежды».
После этого красная машина без опознавательных знаков унеслась вдаль. Крошечные, похожие на игрушечные, фигурки домов проносились мимо с большой скоростью, пока аннигиляционный двигатель автомобиля с бешеным ревом оставлял после себя тонкий и длинный сине-зеленый след в небе. Анна сидела на заднем сиденье, скрестив руки на груди, как положено по протоколу, и понятия не имела, куда конкретно ее могут увезти, учитывая скоростные возможности транспортного средства.
Довольно быстро, не дав пассажирам заскучать, машина резко пошла на снижение и остановилась у входа в здание, которое было похожим на тюрьму, с высокими стенами и охраной во дворе. Через мгновение надзирающий офицер вышел на улицу, а затем открыл заднюю дверь, пригласив Анну последовать за собой.
Девушка в сопровождении конвоя прошла через металлические ворота и была проведена через длинный лабиринт коридоров, пока не оказалась перед ничем не примечательной комнатой с такой же невыразительной табличкой у входа, содержавшей лишь один кодовый номер – 47. Офицер открыл дверь и впустил Анну внутрь, где находился с виду среднего ранга начальник, в позолоченной форме и с причудливым многогранным головным убором.