Узники смерти
Шрифт:
В семидесятые годы встал вопрос о создании новой единой лаборатории, как губка, впитывающей в себя разработки отдельных институтов и служащей для них "опытным производством".
Новейшие технологии требовали соответствующего и постоянного обеспечения оборудованием, материалами и сырьем. Подобный объект должен был располагаться в непосредственной близости от источников, питающих монстра.
После долгих дебатов в верхних-эшелонах власти в шестьдесят восьмом году рядом с одним из бесчисленных закрытых номерных городков "арзамасского куста" началось
В пользу выбранного места говорили несколько доводов: во-первых, вся арзамасская зона была закрыта и контролируема; во-вторых, под боком находилась сырьевая база — Дзержинский химический гигант и Арзамасский ядерный комплекс. Ну и наконец, в-третьих, зеки, работающие на вредных производствах и являющихся вдобавок дешевыми подопытными свинками для лабораторий. Зона лаконично вписалась в данную местность, не привлекая особого внимания.
Через пять лет после начала строительства объект уже работал на полную мощность и выпустил своего "первенца" — человека-робота.
Надо отметить, что подобные работы осуществлялись и в ряде других стран. В США, например, с пятьдесят третьего по семьдесят третий год проводилась операция ЦРУ по разработке химических и биологических препаратов, именуемая "МК-ультра". Операция была рассекречена и наделала много шума на Западе. Особенно отличился Национальный институт душевного здоровья на базе научно-исследовательского центра по изучению наркотиков в Кенсингтоне, штат Кентукки… Там широко были использованы препараты вызывающие галлюцинации, наркотик ЛСД и т. д. В тоже время серьезные наблюдатели отмечали, что на поверхность всплыла лишь вершина айсберга.
Советскому Союзу в смысле рассекречивания повезло больше и не потому, что наши программы были менее мощными и менее масштабными. Сказались преимущества полностью закрытого общества и государственного контроля над информацией.
В общем, как бы там ни было, а наши ученые могли работать пока спокойно, доверившись неустанной заботе службы безопасности.
5
Вертолет мягко опустился на бетонную площадку. Немного одуревшие от постоянной вибрации и гула, — пассажиры один за другим неуверенно слезли по трапу. Прибывших было трое: полковник Саблин, доктор Бортник и ассистент Еремеева. Их встречали начальник Зоны и начальник Особого отдела.
Пока солдаты возились с багажом, вся компания разместилась в рафике. За руль сел Зотов. Успев с каждым познакомиться еще на посадочной площадке, он сразу приступил к делу.
— Прежде чем вы вольетесь в наш дружный коллектив, — произнес Дмитрий Николаевич, — я обязан провести с вами небольшой инструктаж, хотя вас уже должны были ввести в курс дела на пункте переподготовки. Тем не менее, мы должны соблюдать все формальности.
— Это касается только вас, милые дамы, — вставил Набелин.
Женщин разместили в однокомнатных квартирах, и Зотов повез Саблина в гостиницу. Набелин, сославшись на дела, вышел из рафика.
Когда прибыли в гостиницу, Саблин, задвинув чемодан под кровать, подошел к столу, налил стакан воды из графина, предварительно осведомившись о ее свежести, и залпом осушил его.
— Наконец снова живу, — выдохнул Саблин, растянувшись в кресле. — Не могу летать, а тут сразу с самолета на вертолет. Я после этих полетов, как с похмелья, — бочку воды могу выпить.
Он неожиданно улыбнулся:
— Ну, так как у вас дела?
Зотов одарил его ответной улыбкой, прекрасно зная, что полковник не так прост, как это может показаться с первого взгляда.
За время своей службы, Дмитрий Николаевич встречался с Саблиным два раза и успел составить об этом человеке собственное мнение.
Петр Александрович был штабным работником. Умный, хитрый, он даже если и взрывался, то делал это тихо, но бил насмерть. На первый взгляд Саблин был ревностным работником. На поверку же это оказывалось умением подлизываться к начальству. Его служебная карьера напоминала лестницу, весьма круто уходящую вверх. У женщин и начальства он имел успех, так как всегда знал, что им надо, и умел это преподнести в нужной для себя форме.
Еще в Москве, прочитав копию доклада майора Зотова, полковник ничуть не удивился убийству, зная, что с этими учеными надо всегда быть начеку. Он не хотел лететь в Зону, так как пришлось отложить очень важные дела, но должность заместителя куратора Зоны обязывала.
На следующий день Саблин вылетел из Москвы, получив письменный приказ расследовать убийство максимум за три дня, и устное распоряжение — не поднимать вокруг этого много шума.
— Отдыхайте, Петр Александрович. Я зайду за вами без четверти восемь, — вместо ответа произнес Зотов, пытаясь перенести дела на потом.
— Нет-нет, — Саблин замахал руками. — Я уже пришел в себя. Мне нужно всего пятнадцать минут, чтобы побриться и принять душ. После этого мы поговорим, если, конечно, у вас есть время. А пока посмотрите вот это…
Он открыл дипломат и, вытащив отпечатанный лист бумаги, протянул его Зотову.
Это была копия личного дела экземпляра из шестой камеры. В копии говорилось, что заключенный, убивший лейтенанта, являлся его школьным другом. После окончания десятилетки их дорожки разошлись: Макарин поступил в школу КГБ, а Кудряшов, совершив ряд изощренных по своей жестокости убийств, был приговорен к высшей мере наказания.
Зотов вздохнул и сел на диван. Из ванной комнаты доносились блаженное кряхтение и фырканье полковника.
— Итак, Дмитрий Николаевич, — произнес Саблин выйдя из ванны и кивая головой на привезенный им документ, — что вы на это скажете?
Майор пожал плечами:
— Это объясняет только то, зачем лейтенант поплелся в этот отсек и открыл дверь именно этой камеры.
— А по-моему это объясняет и все остальное. Твой лейтенант оказался слишком любопытным и недисциплинированным, а может, просто плохо проинструктированным, ведь он новичок на Зоне.