Узоры на полотне
Шрифт:
Леонид глубокомысленно хмыкнул.
– Я даже успела увидеть немного местных жителей, – продолжила девушка. – У них была синяя кожа. Честно, выглядело это не слишком приятно, как будто какой-то злой маг заставил силой танцевать несколько сотен мертвецов. Правда, – Эсте не мгновение помрачнела, – фактически, они давным-давно мертвы. Из ящика-репродуктора в те времена звучала музыка. Он, так же как и этот столб, на многие годы пережил и танцоров, и дорогу между двух озёр. В конце своей «жизни» он транслировал военные сводки или же это были просто хаотичные
– Давно он замолчал?
– Около столетия назад. И не спрашивай меня, почему он до сих пор там висит – без ржавчины, как новенький – не знаю. Эту тайну репродуктор мне не открыл.
Леониду было немного не по себе от рассказов Эсте, хотя, с какой-то точки зрения он понимал ей. Они ехали через другие миры и у неё, в отличие от него, имелось хоть какая-то возможность увидеть жизнь этих мест – пусть давно прошедшую, пусть фрагментарную, но всё же жизнь – странную, загадочную и чужую.
Его же лично уже начинало тошнить от этого.
2. Несколько раз их выбрасывало в такие фрагменты миров, где ещё теплилась жизнь – однако, ничего приятного в этом не было.
Один раз они почти километр ехали по дороге, справа от которой, в бесконечном поле шло сражение. Причём, шло оно не первый год, а может быть даже не первое столетие.
Среди ржавеющей горелой техники, в силуэтах которой с трудом можно было опознать что-то отдалённо похожее на земные танки и БТР, дралась конница. Крики людей и лошадей дрожали над полем. В воздухе стоял неприятный, кислый запах.
А в нескольких сотнях метров от конной мясорубки, в рукопашную бились люди в шкурах, вооружённые непонятным холодным оружием. Издалека было плохо видно, но Леонид чётко увидел двухметрового гиганта, крутящего над головой нечто, больше всего похожее на пулемётную цепь – ржавую, старую, пролежавшую здесь, на поле, не одно десятилетие. Сражались при этом дикари стоя на остове огромного человекоподобного робота, которой не сочетался с окружающим так же, как не сочетались шкуры с обугленными танками, а конные всадники в своих тяжёлых блестящих под шестью солнцами этого мира латах с валяющейся вблизи дороги перевёрнутой телегой, из которой бессмысленно глядел в небо пулемёт.
Никто из сражающихся не обратил внимание на промелькнувшую мимо них машину.
В другом мире они долго и очень медленно ехали по пустой шестиполосной дороги, проложенной над горным хребтом. Именно – над. В дырах в дорожном покрытии можно было увидеть вершины гор – далеко-далеко внизу.
Леонид искренне завидовал Эсте – в отличие от него, девушка могла себе позволить проехать весь путь с закрытыми глазами, пока он, затаив дыхание, выискивал кажущимися безопасными участки в ветхом полотне огромной эстакады.
Разумеется, Леонид совершенно не хотел ехать ни здесь, по дороге-над-горой, ни в том мире, где шло сражение. Но, во-первых, Хальм не предоставлял ему возможности выбора и это была единственная дорога в Эобару. А во-вторых, какое-то чувство внутри говорило ему, что всё пройдёт благополучно –
Эсте, молчавшая уже больше часа, заговорила, когда они в очередной раз вернулись в Междумирье.
–Ты настолько спокойно относишься ко всему этому. – сказала девушка, не глядя на Леонида. – Ко всему тому, что произошло с тобой. К тому, что ждёт тебя впереди. Вся твоя история… не знаю, я не уверена, что смогла бы пережить всё это, справиться, не сойти с ума… – её плечи вздрогнули. – Я не понимаю, ты что, вообще не боишься, того что будет впереди?
Леонид пожал плечами и спустя, наверное, минуту, ответил:
– Честно, я сам не знаю. Разумеется, я боюсь, мне страшно. Но… знаешь, у меня просто не было времени посидеть, подумать надо всем что произошло, осознать всё это и испугаться по-настоящему. Постоянно что-то происходило, надо было куда-то бежать, ехать, сражаться… – вспомнив две встречи с Человеком-Бабочкой, он поморщился. – Не знаю… может это рабочая выучка. Мне раздали карты, я играю ими. Мне нужно добраться до Эобары, иначе либо меня поймают хориты, либо поглотит Бездна. Никаких других вариантов мне никто не предложил, а значит – чего переживать лишний раз. Надо работать с тем, что есть.
Он посмотрел на девушку. Та покачала головой – испуганно, но при этом с какой-то еле заметной завистью.
– А мне вот постоянно страшно. Страшно, что мы не доберёмся до Эобары. Страшно, что я получу отказ от твоих мудрых и великих Ткачей. Страшно, что… – её лицо дёрнулось, словно кто-то залепил пощёчину. – Не важно. Прости меня.
Девушка ухватилась за меч, лежащий у неё на коленях, как за спасательный круг, и замолчала. А Леонид ещё долго смотрел вперёд – на бесконечную пустыню Хальма и думал.
Себе он мог позволить признаться в том, что так и не сказал Эсте.
Да, ему было страшно, но тот ужас первых дней куда-то отошёл. Из хаоса и безумия начал проступать силуэт нового мира и, чёрт подери, этот мир в чём-то был ему по нраву. Мир, где существовала магия. Мир, где он сам был, возможно, могущественным магом. Мир, где некие ткачи пытались спасти Вселенную (Леонид не сразу понял, насколько он был рад, когда рассказ Эсте косвенно подтвердил слова Рохбена). Мир, где он должен был стать одним из этих ткачей.
Перед глазами промелькнуло лицо Нади – то, которое он так часто видел в последние месяцы их совместной жизни – щёки раскраснелись, глаза смотрят сердито, раздражённо и даже капельку презрительно.
Посмотри, – сказал бы он ей сейчас, – я вовсе не был всю жизнь «инертным и не амбициозным». Просто меня ждала другая судьба, совсем другая жизнь. Я просто ждал её все эти годы и вот, наконец дождался…
Неожиданно Надино лицо изменилось. Теперь она выглядела так же как в то утро, когда он видел её последний раз, стоящую у лифта и безмолвно смотрящую на него – с болью, обидой и каким-то фатальным непониманием в глазах. Неожиданно её лицо стало чем-то похоже на лицо Эсте.