Узурпатор ниоткуда
Шрифт:
— Ну что же, если вы требуете объяснений, — произнес Давидас Карбаускис, — я отвечу.
С этими словами он налил себе еще виски и выпил. Глядя на него, то же самое сделал и штурман.
— Может, поделитесь, коллеги? — подал голос Майк. — В отличие от некоторых мы не провозили дипломатический груз…
— Это из Луанды, — сказал Дэйв. — Пейте.
И протянул нам бутылку. Мы вчетвером пустили ее по кругу. Каждый приложился, но даже не поморщился при этом — все-таки, что бы там ни говорили, не только русские умеют хлебать сорокаградусное точно воду. Курт пил что-то свое, но тоже крепкое. Похоже, его совсем не интересовал назревший конфликт.
— Так вот, у меня есть такая информация, — мрачно начал командир. — Я сейчас начну говорить, если у кого появятся вопросы, или он захочет уточнить или опровергнуть что-то, я попрошу подождать, пока я не закончу. Договорились?
Кто-то кивнул, кто-то прогудел вроде бы согласие… Босс выглянул в окно кабины — он явно ждал кого-то увидеть. Но в пределах видимости никого не наблюдалось. Я заметил, что Кеженис начал тревожиться — словно он чего-то ждал, но пока дождаться не мог. Дэйв продолжил:
— Во время недавней остановки в Банги, когда мы гостили у парней из Украины, я узнал о том, что один из членов экипажа побывал с неизвестной миссией в фирме, чей офис находится на улице Реюньон, дом два…
— У вас есть осведомители в команде?
— Если за моей спиной что-то происходит, я это стараюсь пресечь. Или хотя бы выяснить, не копает ли кто под мою персону. Я не первый год в Африке, и до сих пор жив и на свободе лишь потому, что умею оглядываться…
— И расставлять точки над «и»? — перебил Майк. — Теперь я все понял! Когда я выходил из конторы, то увидел белого парня, который быстро драпал от подъезда за угол. Вот как? Анатолий, я был о тебе лучшего мнения…
— Это так, Анатолий? — спросил Кеженис.
— Допустим, так, — неохотно, но с вызовом ответил Толя. Босс промолчал. Дэйв решил продолжить:
— Анатолий не стал болтать об увиденном и услышанном налево и направо. Но он подтвердил мои подозрения — наша экспедиция интересует Майка с какой-то весьма неожиданной стороны. И он действует явно с вашего ведома. В перерыве между экспедициями я посетил частного детектива, которому поручил кое-что выяснить, и узнал прелюбопытную вещь. Вы, господин Кеженис, не литовец. Вы американец, причем точно такой же, как и Майк. И зовут вас Роберт Кейдж.
Легкий вздох негодования прошелестел по кабине. И даже в невозмутимо-тупом взгляде Курта появился неподдельный интерес.
— Впрочем, вы совершенно правы, босс, мне абсолютно безразлично, кто бы вы ни были — литовец, русский, пусть даже араб. Я на многих работал. Мне только было не совсем понятно, почему вы протащили в экипаж господина Новинскаса… Майкла Новински, который разбирается в материальной части самолета как, извиняюсь, свинья в апельсинах. Если бы не господин Фенглер, я не знаю, где бы мы все сейчас находились… Но это так, к слову. Господин Новински, по словам моего сыщика, сразу по приезде в Вильнюс, под гипнозом учился русскому, литовскому и португальскому языкам в скандально известном центре «Минтис аушрос». Я снимаю шляпу перед человеком, рискнувшим пойти на такой эксперимент, после которого часто страдает психика, но предполагаю, что должен быть очень веский повод, чтобы решиться на интенсивное гипнообучение. Какой же это повод? Потом, литовский и русский языки — это понятно, но зачем еще и португальский? Какая же миссия предстоит здесь этому человеку? Повторюсь — я согласен на многие авантюры, особенно если они позволяют вести мне сносную жизнь в скромном домике на берегу Балтики, но то, что я вижу сейчас — далеко не простая авантюра. Это уже политика. И я боюсь, что связанная со шпионажем или дворцовыми переворотами. Не знаю точно, что именно вы собрались переворачивать в центре Африки, но я на такие игры не подписывался. И мне совсем не хотелось бы получить обвинение в подрывной деятельности, неважно в отношении какой страны. И последнее — самое, пожалуй для меня, как командира экипажа позорное. Получилось так, что бортмеханик и, вероятно, штурман знают о характере нашей экспедиции значительно больше меня. Фактически «слепым крокодилом» стал именно я. Следовательно, я хочу знать, почему это так произошло и требую восстановить справедливость. Но сначала, если есть вопросы или возражения, я отвечу.
С этими словами Дэйв принял недопитую бутылку обратно, но больше уже не доливал себе.
— Я впервые обо всем этом слышу, — глухо сказал Курт. — Мне тоже наплевать на чью-либо национальность. Единственное, что могу сюда же добавить — отсутствие достоверных карт и полеты вслепую по неизведанным местам меня серьезно беспокоят… Однако, Дэйв, в аэропорту Луанды нам было предложено проголосовать за дальнейшую работу без вопросов. И мы проголосовали за нее. Может, вы были против, но большинство захотело рискнуть. У меня, например, еще нет скромного, как вы изволили выразиться, домика на берегу Балтики. Но я очень хочу, чтобы у меня он был.
Поддержка штурмана была для Кежениса неожиданностью. Он с одобрением взглянул на немца.
— Но, — продолжил Фенглер, — командир не зря упомянул о «слепом крокодиле». Дэйв по-моему, был единственным, не считая меня, кто ждал Андрея в Луанде. Все прочие, кажется, были уверены, что он не доберется, застрянет где-нибудь между Египтом и Нигерией. Потому вы, босс, так спокойно разгрузились… И я, как штурман, готов поклясться, что от места выгрузки до ближайшего морского порта не менее пятисот километров.
Все замолчали. Атмосфера в самолете была еще та. Теперь, похоже, в экипаже не осталось почти никого, кто мог бы хоть немного доверять ближнему. Разве что босс и бортмеханик друг другу.
— Ну, хорошо, — произнес Кеженис, закуривая. — Если от меня требуют внести ясность, внесу. Для начала скажу только две вещи — эта экспедиция все равно будет закончена и каждый из вас получит хорошие деньги по возвращении. Кроме Майка. Он не вернется из Африки — в Европе ему делать больше нечего. Нечего ему делать и в Америке. Он потомственный африканец, хотя всю жизнь прожил в Штатах. Больше ничего вам об этом знать не нужно. Это первое. И второе — по возвращении экипаж будет расформирован и, возможно, компания «Аэлитас» прекратит свое существование. Во всяком случае, ее сибирский филиал. Я имею право сделать это.
Босс глотнул виски и продолжил:
— Если кто-то из вас был использован мной вслепую, я прошу принять мои извинения. Я действительно не хотел, чтобы экипаж знал о некоторых дополнительных задачах наших экспедиций. Что касается Андрея, то никто не собирался поступать с ним несправедливо. Все, что вы сказали, Курт — это ваши домыслы. Тем более, обратите внимание, кто из нас вооружен — это командир и экспедитор! Я доверяю обоим, пусть даже кто-то из них не в полной мере доверяет мне.
Кеженис сделал паузу, чтобы все успели уяснить себе смысл его слов.
— Я на самом деле американский подданный, — сказал потом босс. — Но я — сын литовских эмигрантов, причем они уехали в Штаты, когда мне было десять лет, а потому я отлично понимаю, какими словами вы, Дэйв, пытались меня оскорбить. «Отлезь, урод», «поцелуй кобыле девятку»… Зря вы так, командир. Если что-то я и держал от вас в секрете, так это лишь для того, чтобы миссия не провалилась. К тому же, как я понял, Самайтис… Самаев узнал о делах Майка лишь случайно, а то, что он проговорился лишь вам — это просто мое везение… Когда-нибудь, Анатолий, я проговорюсь где-нибудь в России о ваших путешествиях трехлетней давности между Эр-Риядом, Грозным и Москвой… Угадайте, что вам на это скажут?