Узы крови
Шрифт:
На рассвете следующего дня Сэмюэль должен был идти в Краков закупать товары. Он сгорал от нетерпения поскорее вернуться назад, чтобы узнать, жив ли еще отец Исаака.
На рынке были толпы народа, и Сэмюэлю казалось, что он никогда не сможет завершить свои покупки. Только к полудню он наконец наполнил тачку товарами и поспешил домой в гетто.
Не успел он отойти и двух миль от городских ворот, как случилось несчастье. Одно из колес разломилось пополам, и товары посыпались из тачки на тротуар. Сэмюэль не знал, на что решиться. Нужно было во что бы то ни стало заменить сломанное колесо, но как оставить тачку без присмотра!
– Тебе нужно новое колесо?
– Д-д-да, пан полицейский.
– А где его взять, знаешь?
– Нет, пан начальник.
Полицейский что-то написал на клочке бумаги.
– Иди по этому адресу. И скажи им, что тебе нужно.
– Я не могу оставить тележку.
– Почему это не можешь? – сказал полицейский, сурово оглядывая толпу. – А я на что? Беги, быстро!
Сэмюэль бежал всю дорогу. По адресу, указанному на клочке бумаги, вскоре нашел кузницу, и, когда рассказал, в чем дело, кузнец отыскал у себя колесо нужного размера. Когда Сэмюэль расплатился за колесо, у него еще осталось примерно с полдюжины гульденов.
Толкая впереди себя колесо, он бегом возвратился к месту аварии. Там одиноко стоял полицейский: толпа испарилась, товары были на месте. С помощью полицейского он в течение получаса поставил на место колесо и закрепил его. И снова отправился в путь домой. Все его мысли были заняты отцом Исаака. Жив ли он или умер? Казалось, он ни секунды более не выдержит неведения.
Идти до гетто оставалось с милю. Впереди уже маячили его высокие стены. Но быстро гасли лучи заходящего солнца, смеркалось, и через несколько мгновений темнота обступила его со всех сторон. В суматохе и сутолоке того, что произошло, Сэмюэль напрочь забыл о времени. Солнце зашло, и он оказался отрезанным от гетто. Он бросился бежать, толкая тяжело груженную тачку впереди себя. В груди бешено колотилось сердце. Не дай бог, ворота закроются до его прихода! В памяти всплыли страшные рассказы о евреях, оставшихся ночью за воротами гетто. Он побежал еще быстрее. Скорее всего, у ворот будет только один из стражников. Если Павел – еще не все потеряно. Если Арам – но лучше об этом не думать. Темнота сгущалась и, словно туман, со всех сторон подступала к нему; вскоре стал накрапывать мелкий дождик. Сэмюэль стремительно приближался к стенам гетто, оставалось добежать совсем немного. Из темноты неожиданно вынырнули ворота. Они были закрыты.
Сэмюэль ни разу не видел их закрытыми с внешней стороны. Жизнь показалась ему словно вывернутой наизнанку. И он содрогнулся от ужаса. Он был отгорожен от своих родных, своего мира, всего, что ему было дорого. Он замедлил шаг, осторожно стал приближаться к воротам, оглядываясь по сторонам, отыскивая глазами стражников. Их нигде не было видно. В сердце Сэмюэля вспыхнула надежда. Стражников, по всей видимости, куда-то срочно вызвали. Возможно, ему удастся как-нибудь открыть ворота или незаметно перелезть через стену. Но когда он уже вплотную подошел к воротам, из темноты неожиданно вынырнул один из стражников.
– Топай, топай, – сказал он.
В темноте Сэмюэль не видел его лица. Но он узнал голос – Арам!
– Ближе, ближе. Иди сюда.
Арам с едва заметной усмешкой наблюдал за приближающимся Сэмюэлем. Юноша, оробев, остановился.
– Давай, давай, – подзадорил его Арам. – Топай, чего остановился?
Сэмюэль с сильно бьющимся сердцем, холодея от страха, медленно приблизился к гиганту-стражнику.
– Позвольте я все объясню, пан начальник. По дороге у меня была поломка. Тачка…
Арам вытянул вперед свою громадную лапу, схватил Сэмюэля за шиворот и поднял, как котенка, в воздух.
– Ты, сука, жидовская морда, – заурчал он. – Какая мне разница, что с тобой случилось? Ты не успел войти до закрытия ворот! Знаешь, что теперь с тобой будет?
Сэмюэль, обмирая от ужаса, отрицательно покачал головой.
– Я тебе расскажу, – сказал Арам. – На прошлой неделе вышел новый указ. Все жиды, пойманные за воротами гетто после захода солнца, должны быть отправлены в Силезию. Десять лет каторжных работ. Ну как, нравится?
В это трудно было поверить.
– Но я… я ничего не сделал плохого. Я…
Свободной рукой Арам наотмашь ударил Сэмюэля по лицу и отпустил его. Сэмюэль рухнул на землю.
– Пошли, – сказал Арам.
– К-куда? – пролепетал Сэмюэль.
От ужаса он едва ворочал языком.
– В участок. А утром тебя вместе с остальной швалью отправят куда надо. Вставай.
Сэмюэль остался лежать, словно не понимая, чего от него хотят.
– Но я должен хотя бы проститься с отцом и тетей.
Арам ухмыльнулся.
– Ничего, поскучают маленько и забудут.
– Пожалуйста, – взмолился Сэмюэль, – разреши послать им хоть какую-нибудь весточку.
Ухмылка исчезла с лица Арама. Он угрожающе шагнул к Сэмюэлю и, растягивая слова, вкрадчиво проговорил:
– Я сказал «вставай», жидовское говно! Если мне еще раз придется повторить это, я те яйца оторву.
Сэмюэль медленно поднялся с земли. Арам, как тисками, схватил его за руку и поволок к полицейскому участку. Десять лет каторжных работ в Силезии! Откуда никто не возвращается! Он исподлобья взглянул на тащившего его за руку через мост человека.
– Пожалуйста, не надо, – жалобно попросил он. – Отпустите меня.
Арам еще сильнее, так, что, казалось, в жилах остановится кровь, сжал его руку.
– Давай, давай, моли, – сказал Арам. – Обожаю, когда жид канючит. Слышал небось о Силезии? Аккурат попадешь к зиме. Но все в порядке, в шахтах и тихо, и тепло. Когда твои легкие станут черными от угля и начнешь харкать кровью, тебя выкинут на снег подыхать.
Впереди, за мостом, почти невидимая из-за густой сетки дождя, замаячила казенная постройка полицейского участка, в которой помещалась и казарма.
– Быстрее! – приказал Арам.
И вдруг словно вспышка озарила сознание Сэмюэля: никто не смеет с ним так обращаться! Он подумал о Терении, о своих родичах, об отце Исаака. Никто не смеет распоряжаться его жизнью. Надо что-то делать, попытаться спастись. Они шли по узкому мосту, внизу шумно бежала полноводная, разбухшая от зимних дождей река. Идти оставалось ярдов тридцать. Надо было на что-то решаться. На что? Бежать? Но как? Арам был вооружен, но даже и без оружия он мог как муху прихлопнуть Сэмюэля. Он был почти вдвое выше и во сто крат сильнее несчастного. Они уже перешли мост, и казенный барак был совсем рядом.